Евгения Баринова
Но тем не менее очень часто основной запрос людей, которые приходят учиться, относится именно к стилю: как найти свой стиль, как мне сделать так, чтобы я узнаваемо рисовал? А не, например, как мне сделать так, чтобы я придумывал классные метафоры? Такой запрос уже гораздо более специфический и гораздо более редкий. Насколько образование может формировать то, что происходит со стилем в индустрии? Как мы можем это менять?

Маша Шишова
Мне кажется, хорошее образование должно дать студентам с таким запросом понимание, что стиль надо искать, но не нужно его находить, и что в этом поиске и есть та штука, ради которой вообще стоит быть в профессии, да и жить, по большому счету.

Евгения Баринова
Получается, что индустрия говорит иначе? Что надо найти стиль и сидеть в нем?

Юля Блюхер
Мне кажется, что тут неразрешимый парадокс в самой жизни, потому что нам все время что-нибудь не нравится, и поэтому мы думаем, что если мы будем делать что-нибудь другое, то нам сразу станет лучше. Так и иллюстратор, который не зарабатывает денег, думает: я хочу обрести свой стиль, хочу быть успешным коммерческим иллюстратором, и тогда я буду счастлив. И вот он попадает в эту ситуацию, у него вал заказов, расписанных на полгода вперед, и он может делать все левой задней ногой, и в этот момент он начинает думать, а где же я как художник, что же мне делать? И разъять эти части невозможно, потому что, оставшись без заработка, он окажется в ситуации, когда ему не хватает ни средств, ни жизненных сил на реализацию всех тех самых своих художественных проектов, которые он хотел. Что автоматом его приводит к необходимости, опять же, работать.

Тут есть вариант: он может реализовать свои художественные амбиции, работая в другой сфере, но мне кажется, такой вариант никто не выбирает из уже более-менее состоявшихся иллюстраторов, потому что, попробовав однажды, имея какой-то в этом успех, ты уже не хочешь менять сферу целиком и полностью. И поэтому надо просто четко понять, что есть заказы, которые я делаю для обеспечения своих других исследований, и это работа по самоорганизации, которую нам так или иначе приходится провести. Мы можем или найти стиль, можем его не найти, можем его вообще никогда не искать, даже не задумываться о том, что он нам нужен: на самом деле нам нужно просто уметь обеспечивать себя тем, что мы умеем, своим ремеслом.

К вопросу об образовании, мы пришли к пониманию, что нам обязательно надо научить наших студентов работать в каком-то очень быстро реализуемом, но при этом композиционно правильном, стилистически верном ключе, в какой-то более-менее свойственной каждому манере, но манере, адекватной сегодняшнему рынку. Потому что тогда эти люди смогут заработать себе на жизнь, ради чего они, наверное, и пошли получать высшее образование, и их родители тоже вкладывали деньги в это образование — ради того, чтобы обеспечить детям будущее.

И после того, как они научились эти вещи делать быстро, они могут дальше настраивать свою жизнь, как им хочется, как и мы все делаем, то есть больше берем преподавательской нагрузки, например, и меньше иллюстраций. Здесь у меня, например, остаются только такие заказы, где мы с моими заказчиками можем пробовать и тестировать дичайшие сочетания техник и применение этих техник относительно задачи, когда мы, к примеру, делаем линогравюру для застройщиков, для девелоперов, потому что линогравюра в элитном секторе будет продавать эту квартиру как более дорогую. Эта более сложная задача, не построенная только на рисунке.

И каждый для себя настраивает дальше свой способ реализации. Поэтому я считаю, что нахождение своего собственного стиля или какого-то стиля, который позволяет тебе быстро работать — это не кара, не конечная точка, достигнув которой, ты станешь наконец-то счастлив, это необходимый минимум. Когда ты решишь наконец эту задачу, ты сможешь либо остановиться и быть счастливым здесь, либо двигаться дальше, имея для этого все финансовые возможности, а финансовые возможности дают тебе способ реализации и чуть больше времени, которое ты можешь посвятить спокойному, непрерывному обдумыванию своих вещей, потому что в остальном у тебя стабильно. А когда ты как фрилансер в бесконечной гонке ищешь заказы, у тебя нет того самого длинного времени, чтобы проводить художественные исследования.

Елена Рымшина
К вопросу об образовании и тех институциях, которые делают так, что если мы сами не набрели на свой стиль, то стиль набредет на нас. Здесь мы с вами присутствуем в уникальной ситуации, когда совершенно независимая платформа фестиваля «Морс» пригласила людей, которые ведут свои независимые проекты, в том числе «Слон в боа» и «Вкус бумаги», которые не связаны ни с какими гигантскими институциями и бюджетами, а построены исключительно на самоорганизации сообщества. Мне кажется, в обретении своего собственного стиля самоорганизация профессионального сообщества может сыграть не последнюю роль. Равно как и в получении образования, потому что на сегодняшний день в любых художественных ВУЗах, к сожалению, теоретические дисциплины сокращены раза в четыре, в пять от тех времен, когда нам давалась гораздо более прочная гуманитарная основа. Поэтому студенты вынуждены во многом самостоятельно добирать те знания, которые им необходимы. И подобные независимые образовательные платформы могут дать фору всем, в том числе и таким большим и неповоротливым институциям.

Мне кажется, в данном случае именно такие платформы могут дать возможность высказаться художнику, который решает, что у него есть какие-то проекты, которые никто не видел и не слышал, и вот здесь хотелось бы их представить, почему бы и нет? Речь идет о накоплении багажа узнаваемости, когда тебя узнают не потому, что ты автор того или иного персонажа и умеешь здорово работать с пятном, но еще и потому, что ты сделал целую серию законченных проектов, которые ты не можешь представить в каком-либо издательстве, но у тебя есть возможность заявить их на независимых платформах. Для этого существуют «Морс», «Слон в боа» и «Вкус бумаги» и самоорганизация сообщества как таковая.

Можно долго говорить, почему музеи или большие библиотеки не жаждут видеть нас на пороге, почему в данном случае какие-то серьезные институции не проводят огромные биеннале, посвященные книжному искусству, которые связаны с государственными музеями. Это вопрос риторический.

Пока мы будем ждать, когда это произойдет, я думаю, что уже никому никакой стиль искать не будет необходимости. Здесь нужно действовать самостоятельно, не ждать, когда кто-то протянет руку помощи. Когда есть такие замечательные платформы, нужно пользоваться, нужно предлагать и проявлять максимальную активность.

И есть такие прецеденты. Например, когда всем известный Ostengruppe, которые состоялись не как дизайнеры мощной коммерческой организации, а как клуб самодеятельного творчества, развернулся в культурном центре Дом и там сделал основной массив работ, по которым их теперь узнают во всем мире, и по которым к ним сейчас приходят заказчики.

То есть не бояться разделять свою жизнь и свою деятельность, хотя это, конечно, накладывает страшные обязательства, в том числе и временные, на коммерческие заказы. Мы все работаем, мы обязаны выполнять в том числе и черную работу, работу которую невозможно каким-то образом представить и говорить, что да, это мы тоже сделали. В любом проекте, который ты ведешь, есть и оборотная сторона, которая состоит в ежедневной систематической черной работе.

С другой стороны есть возможность показать весь свой талант благодаря публикациям, журналам, независимым инициативам. Почему нет? Огромное спасибо «Морсу», который дает возможность заявить о себе всем новым именам, которых иначе бы с трудом можно было бы собрать в единую панораму. Это огромная работа, связанная с личным участием каждого. Здесь речь идет еще о том, что человек находит время включиться в среду. Это важно.

Ксения Копалова
Здесь мне особенно бы хотелось развить мысль про то, что в образовании действуют совершенно конкретные ограничения и были совершенно конкретные изменения в учебных программах, которые повлияли на художественные решения. Елена, например, говорила про сокращение теоретических дисциплин. Какие еще вы замечаете ограничения со стороны образовательных и не только институций, которые влияют каким-то образом на спектр художественных решений? Например, каковы методы отбора участников на общие мероприятия? Может быть, Эльчин мог бы рассказать нам немного рассказать про Принт-маркет в этом отношении? Как происходит отбор?

Эльчин Али-заде
Отбор участников на любое художественное мероприятие связан с некой субъективностью тех, кто его организует. Мы часто сталкиваемся с тем, что художники-иллюстраторы могут не до конца понимать те критерии, которые мы предъявляем к общей экспозиции и к тому, какие именно представлены типы школ, типы участников.

Мы основываемся на том, что хочется показать срез существующего на текущий момент состояния рынка тиражной графики в России, и, как правило, именно поэтому мы можем отказывать в участии тем художникам, которые в чем-то очень схожи или дублируют тот или иной спектр возможных применений художественных практик.

Например, в большом количестве есть пресловутая черно-белая линогравюра, от которой рано или поздно приходится отказываться. Для того, чтобы этот выбор участников стал чуть менее субъективным, например, в грядущем Принт-маркете, мы пригласили сторонних экспертов для того, чтобы они могли поучаствовать в голосовании. Иногда мы звали приглашенного куратора, который помогал нам, но сейчас мы просто сделали дополнительное микро-жюри из четырех человек, которые никак не связаны с нами, но тем или иным способом связаны с культурой тиражной графики и графики вообще, которые будут участвовать в отборе.

У каждого события есть свои задачи, помимо того, чтобы показать, хочется позволить участникам немного монетизировать свои работы, которые могут быть очень изящными, супер-классными с точки зрения художественного таланта, но абсолютно не продаваться на событии. Некоторых участников это устраивает, потому что им нравится общение, среда и можно что-то новое узнать, узнать о новых проектах своих коллег по цеху или студий, в которых они работают.

Когда предъявляются обвинения в субъективизме, достаточно простой способ - это просто расширить комитет по отбору, чтобы сделать этот взгляд более непредвзятым. Мне кажется, что эта практика хорошая, ее придумала Женя Боневерт, и мы ее внедрили в этом году и сейчас как раз три-четыре представителя совершенно разных сфер выбирают заявки для участия в Маркете.

А так хочется, чтобы были новые работы, не хочется показывать одно и то же, и хочется, чтобы уровень работ был достойным. Наверное, это простейшие критерии.

Ксения Копалова
У меня здесь вопрос: по твоим словам, Эльчин, я сейчас поняла, что очень много уделяется внимания разнообразию, в том числе стилистическому. То есть: линогравюры уже слишком много, — давайте что-нибудь другое. Как вы относитесь к идее отбора не по разнообразию художественных средств, а по теме, то есть к идее внедрения концептуального кураторства?

Эльчин Али-заде
Я скажу так: мы выбираем, конечно, уже не только по технике, но и по художественному уровню. Дело не в том, чтобы показать 6 линогравюрщиков, 10 офортщиков, нет, дело совсем не в этом. Хочется просто, чтобы все это было разным с точки зрения художественных языков и тех методов, которые используют участники.

А касательно тематического и концептуального подхода, этой весной должен был состояться Маркет в Гараже, объединенный в Garage Artbook Fair, и как раз к нему у нас была привязана отдельная задача — поработать с иллюстраторами, то есть максимизировать количество участников, связанных с иллюстрацией, причем не только с иллюстрацией утилитарной, потому что в существует мнение, что иллюстрация должна выполнять только сопроводительные для текста функции. Мы хотели показать, что иллюстрация как самостоятельная художественная практика тоже очень важна, и, возможно, на этом маркете и произошла бы магия и волшебство, и все бы они нашли работу и начали бы радостно иллюстрировать книжки и, может быть, даже в своем художественном стиле, однако маркет отменился.

В принципе, на мой взгляд, это совершенно нормальная практика — вводить какую-то актуальную повестку или сайт-специфик повестку, особенно в случае с Гаражом, потому что параллельно там проходит ярмарка книг. Это абсолютно нормальная практика, единственное, что иногда уйдя в совсем глубокую концептуально кураторскую яму, можно элементарно не добрать контента, и получится, что концепция-то у тебя есть, а достаточного количества участников нет.

При этом есть еще один подход — это выбирать, например, остросоциальные работы или работы, которые коммуницируют какие-то важные существующие дискурсы в обществе, но такой подход лично мне не близок, потому что перекос в социальные и общественные истории, как мне кажется, не должен присутствовать на художественных событиях, хотя это только мое мнение.

Так что, да, это имеет право на жизнь, и эта практика используется не только нами, множество организаторов делают тематические штуки. Просто одно дело — это поверхностно тематические, например, «Новогоднее волшебство» — давайте нам Дедов Морозов отгрузите и всего такого красивого, — а можно чуть глубже копнуть и получить неплохой вектор для художников конкретно для этого мероприятия.

Во многом такое условно концептуальное курирование может привести к тому, что художникам придется немного изменить либо манеру, либо стилистику, как-то подвинуть свой стиль или попробовать его адаптировать к теме мероприятия. Это тоже, мне кажется, интересный челлендж для художников, и такие практики могут быть полезны для них самих, потому что это уже не просто высказывание, которое несет художник, а проверка его на возможность сделать высказывание в той или иной тематике, если она, конечно, ему близка.

Юлия Блюхер
Мне кажется, вообще сама идея «Вкуса бумаги», сейчас решает такую задачу, которую сложно решить — это героическое действие, которое формирует тренды. Принт-маркет формирует тренд для всех художников на будущий год. Мне кажется, что многие из художников думают, что новые работы — это все то же самое, что я обычно делаю, просто новые картинки, не те же самые, а новые. Но вот неожиданно я в той же самой манере делаю новые картинки, приношу их и получаю отказ. Мне кажется, или когда вы просите принести новые работы, вы хотите увидеть именно стилистическое движение вперед, какой-то сдвиг в манере, новую визуальность, новое развитие технологий?

Эльчин Али-заде
Про развитие стиля — да, но мы не просим художников поменять стиль и принести работу в новом стиле, чтобы попасть на маркет.

Юлия Блюхер
То есть просто есть желание увидеть развитие? Например, это будет уже не черно-белая линогравюра, а это будет черно-белая линогравюра, напечатанная поверх другого принта или которая будет напечатана в три цвета с растяжкой, или там будет какая-то цифровая штука. То есть это следующая ступень, когда мы говорим: мы взяли тебя сейчас таким, но наша задача —развиваться дальше?

Эльчин Али-заде
Я скажу так: все участники голосования — это разные люди. Когда я голосую именно с этой точки зрения, мне хочется, чтобы то, что я вижу в заявке, если я визуально положу это рядом с тем, что я видел в прошлой заявке — чтобы мне не казалось, что это работы из одной серии. Или это могут быть работы из одной эволюционирующей серии или серии, где происходит какая-то динамика в высказывании художника, то есть ты кладешь их рядом и понимаешь, что это уже совершенно другое. Можно делать одно и то же, но делать это с новым взглядом или под новым углом.

Юлия Блюхер
В новом контексте, я бы сказала. И потом, жизнь меняется из года в год, если принт-маркет проходит раз в полгода, то за полгода меняется контекст. Мы прошлой осенью не могли представить, что нас ждет такая весна, никто не мог этого предугадать. Совершенно естественно, что мы сейчас на просмотрах видим огромное количество проектов, так или иначе рефлексирующих на тему пандемии: миллион портретов из зума, это самая частая тема. Вообще практики общения даже изменились.

Когда арт-директор отбирает в портфолио работы для решения каких-то коммерческих задач, и когда мы отбираем работы на фестиваль, и когда мы отбираем работы для вступительных экзаменов, мы всегда формируем некую систему критериев. А формируя систему критериев, мы отбираем достаточно большое количество работ, которые уже и формируют этот тренд. То есть получается, что мы формируем тренды и поэтому на нас как людей, которые организуют маркеты или принимают студентов на курс, по крайней мере частично лежит ответственность за то визуальное будущее, которое наступит через год, поскольку оно хотя бы отчасти будет таким, каким мы его настроили.

Елена Рымшина
Его прекрасно преодолевает, например Школа Дизайна в Вышке, которая сделала в центре города свою прекрасную галерею с остро актуальными, феерическими выставками. И надо сказать, что сейчас в эту галерею очень тяжело попасть, там очень жесткий отбор. Если такие галереи у нас будут в каждом художественном вузе, не где-нибудь, куда надо будет ехать на метро, потом на трамвае или зигзагами на машине, стоя четыре часа в пробке или где-то по неведомому адресу. У нас специализированных художественных вузов достаточно много и объединить их усилия — вот было бы уже как минимум 5-6 точек, где можно пролонгировать историю демонстрации критериев отбора лучших имен, дебютов и практически чего угодно.

А на таких крупных фестивалях, как принт-маркет или Морс уже подводить итоги этого мощного бэкграунда. Я очень люблю практику Электрозавода. Выставку Дюди Сарабьянова, которая была на Электрозаводе, я не могу забыть уже третий год, но дело в том, что для иллюстрации, для художников, которые себя чувствуют в иллюстрации естественно, не нужны специальные невероятные пространства с музейным светом и оборудованием, можно все организовать гораздо более демократично и живо. И я надеюсь, что в конце концов к таким формам мы придем, надо просто поставить цель.


Юлия Блюхер
У меня есть один критический комментарий, который отчасти, может, и объясняет, почему это так сложно все организовывать. Потому что есть общий тренд для выставок: они должны быть иммерсивными, они должны нас захватывать, мы не можем сейчас в каком-то смысле прийти на выставку и просто посмотреть картинки.

Для галереи нужно еще оформлять пространство, нужно оформлять это как высказывание, объединять это неким кураторским высказыванием. То есть это чуть более сложно в смысле организации, нам нужно придумывать, как еще мы будем показывать эти книжки, а не просто под стеклами и не просто разложенными.

Если мы показываем книжную иллюстрацию, именно книгу, то это должны быть всевозможные форматы, с которыми работает книга. И прежде всего все остальные форматы, кроме бумажного. А если он бумажный, то как с ним взаимодействовать? Мы не можем этот тренд обойти, потому что иначе на выставку просто никто не придет и о ней никто не расскажет, о ней никто не напишет. И тогда получается, что мы вхолостую делаем то же самое, что сейчас делают маленькие галереи, расположенные в центре Москвы, но никто об этом не знает и не пишет. Хотя я совершенно не против прийти в галерею и просто посмотреть картинки, чтобы меня никто не трогал, чтобы ничего не кричало, не жужжало, не выскакивало из-за каждого угла и не пыталась меня каким-то образом еще задеть. Я хочу просто в тишине насладиться этим переживанием искусства в этом маленьком моменте. Но в то же время я не отрицаю, что привлечь меня туда должен еще какой-то нарратив, еще какая-то задумка.

Это сложно, и, возможно, что наше рабочее поле состоит в том, чтобы мы учили кураторов работать с книжными выставками, работать с ними так, чтобы они получались потрясающими. Например, как комикс «Здесь», который выставлялся в Берлине с потрясающим построением комнат, где ты мог прийти и почувствовать себя в этом месте. Это такая штука, которую сложно сделать, но если осознать, подстроить свою оптику соответственно задаче, то мы получим эту возможность — выставлять книгу и показывать все, что происходит сейчас в книжной иллюстрации, включая и все другие разработки, которые ведутся, а не только те, что существуют на бумаге. Есть, например, клуб «Книга художника», и в этом поле мы могли бы тоже что-то делать.

Елена Рымшина
У меня есть к этому маленький комментарий. Меня не отпускает одна очень просто сделанная выставка, я бы даже сказала, элементарно сделанная, на коленках, когда были взяты шесть листов металлизированного гофрокартона, скреплены обыкновенным строительным степлером, и из них были сделаны стол и три табуретки, и на них были выложены лучшие книги издательства «Три сестры» на Франкфуртской книжной ярмарке прошлого года.

В этой выставке было самое главное, во-первых, то, что были сохранены книги за последние 50 лет с лучшими иллюстрациями, и они не были переплетены в коленкор, как это любят делать наши библиотеки, с них не была сорвана мягкая обложка, на них не приклеили скотчем инвентарный номер, они были в своем тиражном естестве, то есть выглядели так, как при выпуске 50 лет назад. Это первое: сохранность всех этих артефактов, их доступность и то, что их можно и выставить и увидеть.

Во-вторых, что средства были пущены не на гигантский выставочный проект, а на гигантский каталог в 6 сантиметров толщиной, где были перечислены 10-15 первых, ведущих имен, с которых начиналась польская самостоятельная независимая иллюстрация.

Вопрос: куда мы направляем свои ресурсы? Можно делать замечательные ролики, образовательные небольшие видеофильмы, это вопрос опять же к институциям и к самоорганизации сообщества. Можно делать очень сложные выставки, можно делать очень простые, главное, чтобы они были направлены на показ критериев и сегодняшнего процесса, на их актуализацию, и на то, чтобы у нас что-то оставалось постфактум. Выставки прошли, о них все забыли, а что постфактум? Если мы оставляем образовательные ролики, не программы даже, а именно сюжеты, если мы начинаем вести эту архивацию, если есть .pdf-файлы изданий, каких-то электронных ресурсов, где это постоянно публикуется, то наш благодарный труд никогда не канет в лету.

Но это очень сложная тема, потому что невозможно это делать только на просторах интернета, должны быть точки привязки, порты приписки, где мы точно знаем, что если мы туда постучимся, мы найдем этот материал. И мы найдем тех людей и те имена, и те события.

Ксения Копалова
Я чуть-чуть хочу вернуться к тому, что говорили Юля и Эльчин про кураторство и галереи.
Мне кажется, и там, и там прозвучало в разной форме очень важное замечание про то, что кураторство и тематическое предъявление работ, создание концепций, чего-то большего, чем просто картинки под стеклом, достаточно затруднительно в иллюстраторской среде. Почему? Почему на выставку, которая будет курирована по концептуальному принципу, может не набраться нужное количество участников? И почему, например, в той же галерее Вышки выставляется так мало иллюстраторов?

Юлия Блюхер
Это, на самом деле, не так, потому что в прошлом году у нас был целый иллюстраторский проект под кураторством Паши Пепперштейна, когда студенты первого курса делали свои работы целый модуль, и они заполонили своим работами всю галерею. У них в общем-то была вся галерея, которую они превратили в новую вселенную. Тут вопрос в том, какую форму может принять современная иллюстрация. Выставка Паши со студентами была не классической иллюстрацией, которую мы хотим видеть, это были более свободные работы, там было много объектов, скульптур, каких-то вычурных вещей, и были иммерсивные штуки. Были и классические вещи, то есть, в общем-то, иллюстрация, но это было полотно 2х1,5 метра, и это тоже иллюстрация, неважно даже, чем она нарисованная. Это какой-то кусочек графики, иллюстрирующий какую-то жизнь в каком- то новом мире.

Мне кажется, что основная проблема, что мы, как иллюстраторы, всегда вынуждены сидеть на двух, трех, четырех, пяти стульях одновременно, потому что есть ощущение, что иллюстрация — это служебная штука, которая относится к какому-то тексту, выполняет какую-то функцию или что-нибудь на худой конец иллюстрирует. А то, что она сама по себе рассказчик, и то, что мы можем любое видео считать иллюстрацией, если оно идет к экспликации художественного текста, одновременно текст является пояснением к видео, но и видео является иллюстрацией этого текста.

И тогда мы можем думать, что все проекты, которые мы сейчас видим в музеях, по сути дела — иллюстрации, потому что классическая живопись иллюстрирует библейские тексты. Это нас в итоге приводит к тому, что мы, как иллюстраторы, должны думать, что выставки иллюстрации — это так странно, это, наверное, что-то, связанное с книгой. Ну и ладно, я книгой вроде не занимаюсь. Мало кто, считанные единицы занимаются книгой. Много иллюстраторов занимаются просто созданием визуального контента на какую-то тему.

Если мы жестко ограничимся, это и есть момент кураторского отбора: мы должны придумывать некую рамку, по которой мы будем формировать бумажные издания, альманахи, газеты, которые мы будем издавать. Как мы издавали журнал «Москвичка» или журнал с интервью к фестивалю "Telling Stories", а сейчас будем делать альманах с комиксами.

Или мы должны задавать какую-то тему, то есть мы создаем рамку, в которой принимаем какие-то работы, и какие работы мы сочтем нужным в этой рамке рассмотреть, они и будут иллюстрацией, и так мы будем делать выставку. И поэтому просто чисто книжных выставок не было в галерее, да, но у нее и немного другая задача, она в поле современного искусства и все наши попытки выставить там иллюстрацию как раз связаны с тем, что мы хотим больше иллюстрации в поле современного искусства.

Евгения Баринова
Получается, что зачастую те организации извне, будь то выставки, кураторы, которые занимаются иллюстрацией, или принт-маркет, способны стимулировать такое развитие и в стиле, и в визуальных решениях. Например, 6-7 лет назад, когда первый принт-маркет проводился, в Британке была студия шелкографии, где к столу был приделан пылесос, который высасывал воздух и создавал тем самым нужное крепление бумаги. Там никого не было никогда, никто этим шелкографским станком не пользовался ни разу и не умел им пользоваться.

С появлением маркета шелкография вошла в школьные проекты, это ежемесячный проект для студентов каждого уровня, которые с каждым годом повышают свое мастерство в шелкографии. Закупили станки, то есть как только извне появилась структура, поддерживающая и позволяющая показывать, продавать и продвигать это направление, внутри тоже сформировалось желание это делать. У иллюстраторов сформировалось желание менять свою работу. Ты все время сидел в диджитале, и тут вдруг открывается дверь и оказывается, что есть возможность печатать и показать, что получается. Если у тебя есть ряд галерей, которые занимаются иллюстрацией и у тебя эта возможность открыта, ты так же иначе будешь относиться к процессу самоорганизации себя как иллюстратора, направлять себя в эту сторону.

Как вы думаете, если бы у нас было больше частных небольших галерей, которые бы занимались иллюстрацией и приглашали иллюстраторов, изменило ли бы это общее направление и общее поведение иллюстраторов как таковых?

Юлия Блюхер
Мне кажется, маленькие галереи не создадут достаточного давления, это в рекламе называется share of voice. Нам нужно, чтобы у нас была единая сеть, которая бы объединяла все эти галереи. Хотя бы, чтобы это были сателлитные выставки, которые делает Морс по принципу Болоньи, когда у нас проходит какое-то событие, то к этому событию все галереи, пожелавшие участвовать, принимали бы у себя каких-то авторов.

А во-вторых, к вопросу о самоорганизации: мне кажется, что к самоорганизации означает ответственность. Когда мы понимаем, что мы готовы взять на себя ответственность и пойти в местную галерею, договориться с ними, предложить им проект, они с радостью его выставят. Сейчас вспомнила о проекте Наташи Гриценко, который они с куратором сделали в галерее Богородское.

На самом деле, все здесь зависит от нас, и если дальше продолжать эту аналогию, то получится, что система, которая что-то нам диктует — это мы сами. Просто когда мы осознаем последствия наших решений, то мы поймем, что мы формируем эту среду, эти тренды, и поняв это, мы сможем чуть точнее это настраивать, вплоть до диктатуры или более свободной системы.

Про мастерскую шелкографии — да, я помню это, когда вдруг всем понадобились станки, все захотели печатать — это все последствие создания среды и отрасли. Мы фактически сформировали отрасль этого ручного печатания, сейчас все так или иначе ее используют. Из недавнего: мы сделали для Слона в боа дискусиию о формате GIF, и я стала замечать, как в работах наших студентов стало появляться больше гифок. Отчасти, может быть, это и наше влияние, потому что мы это исследовали, поговорили про это, и мы хотим видеть этого больше, я лично хочу, и даже своим студентам я говорю: а было бы классно, если бы вы еще сделали к своему плакату его гиф-версию. Даже по своей ленте я стала замечать, что вдруг стали появляться еще какие-то гифки, и это здорово. Я понимаю, что это, конечно, самодовольство, но, может быть, где-то чуть-чуть, микроскопически мы втроем повлияли на формирование нового маленького тренда. А если и другие люди вложатся туда, и если мы сейчас решим, что мы хотим получить лет через 5, то мы можем прямо сейчас начать эту картину формировать.

Эльчин Али-заде
Я хотел бы добавить маленький кусочек к пресловутой черно-белой линогравюре, которая может быть совершенно прекрасной, и примеров этому множество. Это, например, Karol Pomykała, который в той самой черно-белой линогравюре делает фантастические вещи. Причем этот человек изначально был директором креативного агентства Saatchi & Saatchi, а потом он начал заниматься линогравюрой и, честно говоря, он взорвал мозг мне и многим другим людям.

То есть даже в рамках, казалось бы, приевшихся нам практик можно находить, даже без использования новых технологий типа гиф, анимации или иммерсивности, новые виды и способы взаимодействия и с бумагой, и с линолеумом, и с аудиторией. Есть и примеры старой советской станковой школы, которыми можно вдохновляться: скажем, работы Аверина, который делал черно-белую линогравюру. У меня есть несколько в коллекции, и я считаю, что это просто образец детализации, проработки и красоты высказывания, которых можно не достичь и десятицветной шелкографией или чем-то еще. На самом деле, одной из наших задач как раз является демонстрация того, что даже в традиционных техниках есть большая свобода. Возможно, кстати, из-за пробелов в теоретической части образования, исчезает демонстрация спектра этих возможностей. Есть только прикладная демонстрация навыков: здесь подрежь, тут подклей, иди печатай ложкой на кухне. В этом упускается глубина, вертикальная экспертиза в том, что можно делать с той или иной техникой.

И возвращаясь к вопросу о разрыве между поколениями, институциями и самоорганизациями, есть хороший пример такого разрыва. Это секция «Московский эстамп» Российского Союза художников. Она существует на фантастическом сайте, сделанном на хостинге narod.ru, там более ста художников, на сайте всплывает везде реклама. Они живут своей обособленной жизнью, а опыта у них более, чем достаточно, и в самой технике, и в том, чтобы показать эту вертикальную амплитуду того, что можно делать с этой техникой. Но им комфортно в этой замкнутой экосистеме. Возможно, я сейчас эйджистское что-то скажу, но там достаточно высокий средний возраст участников. Они живут своей жизнью, у них есть выставочные залы, где они проводят свои выставки, на которые, извиняюсь, почти никто не приходит, кроме них самих. Как раз это то место, где можно ходить и наслаждаться спокойствием, я тоже люблю такие места и такие выставки.

Но по какой-то причине, может быть, из-за инерционности, из-за советского уклада, они не хотят взаимодействовать с самоорганизациями. Причем там есть отличный пример Иры Маковеевой, которая делает огромный объем работы, которая свое ремесло и таланты приносит современной молодежи, но она, скорее, исключение.

Если бы этот пример стал заразительным, возможно, что-то бы поменялось. Ирина, насколько я помню, тоже состоит в секции Московского эстампа, и очень много работает с молодежью, которая ее обожает. Она выставляет и свои прекрасные офорты, и работы в других техниках (сухая игла), и ее студенты делают чудесные работы. И они как раз расширяют тот традиционных набор ограниченных средств, которому обучают студента в надежде, что он сам дальше расцветет и найдет свой авторский стиль.

Я не говорю, что это панацея, если Московский Эстамп придет и мы вместе что-то с ними сделаем, хотя бы в их огромном количестве залов, но это тоже могло бы как-то помочь, не только им самим.

Почему такой разрыв? Мне сложно сказать, но из-за него во многом и происходит такая «однообразизация». У людей более старшего поколения большой опыт, много они всего видели, но они и себя особо не показывают, потому что у них совершенно разные визуальные языки с молодежью, она их не поймет. И с другой стороны, свои знания, навыки, взгляды, они тоже ни с кем не делят из молодежи. И, наверное, было бы здорово, если бы эти люди друг с другом взаимодействовали.

Юлия Блюхер
Мне кажется, это как раз и есть вопрос нашей ответственности. Если мы понимаем, что там есть огромный пласт и огромный архив этих великолепных работ, с которым было бы здорово познакомить современное поколение, да и самим познакомиться, то можно делать такую же сателлитную выставку, грубо говоря, в секции графики, чтобы в рамках принт-маркета можно было еще прийти туда посмотреть, что же было раньше, чтобы хотя бы даже на уровне техники.

Я была на Екатеринбургской биеннале, там параллельно шла выставка офорта или эстампа. По технике исполнения там были совершенно потрясающие вещи, сделанные в офорте, я таких не видела очень давно. Это было откровение, и я бы хотела, чтобы у нас были возможности показывать этот багаж: хотя бы оцифровать его, хотя бы чтобы он был как в музее рисунка Димы Горелышева.

Это можно делать медленно, но верно, собрав энтузиастов. Мы все время ждем, что та самая администрация, институция к нам придет и скажет: ну что вы тут без меня ничего не можете? На самом деле надо потихоньку из кирпичиков складывать и, глядишь, лет через пять окажется, что ты вырастил новое поколение других людей.

Так же, как и принт-маркет: в нем стало в какой-то момент важно участвовать, не просто чтобы что-то продать, а просто попасть туда и увидеть то новое, что там есть, получить заряд энергии. После первого принт-маркета я очень хорошо помню, как пришла домой и оголтело села что-то вырезать: там было столько новых работ, я даже не думала, что так можно делать в смысле формы. И это тот самый заряд, который переводит тебя на новую ступень, импульс, который заставляет тебя делать лучше.

Евгения Баринова
Мне даже кажется, что принт-маркет сам по себе, его популярность и развитие, очень сильно повлияли на образ иллюстрации, на те стилистические решения, которые даже в цифровой иллюстрации стали происходить. Шелкография, наложение цветов, имитация того, что вы это напечатали через шелк или выполнили в черно-белой линогравюре, и потом сделали из этого брендинг сайта. Это существует, потому что вокруг нас стало появляться гораздо большее количество принтов. Мы их видим, мы ими кормимся. Юля в прошлый раз озвучила прекрасную идею о том, что коммерческая иллюстрация, ее существование, ее образы и приемы, формируют и книжную иллюстрацию в том числе. Это взаимосвязанные процессы. Мы как художники, проходя мимо чего-то прекрасного, это так или иначе впитываем и оно транслируется потом в нашу работу. Чем больше мы создаем нового, тем больше оно впитывается и наоборот, мы отдаем что-то свое переработанное обратно. И это тоже очень классно.

Юлия Блюхер
Тут в чате многие люди пишут, что в маленьких городах всё иначе устроено и всего того, о чем мы говорим, там нет. Мне кажется, что очень важно сейчас понимать, что дело не в крупности города, а в том, как проект начинает существовать — потом, после того, как выставка заканчивается. Зачастую для того, чтобы запустить лавину событий, необязательно делать гигантскую выставку, вы можете собраться с тремя единомышленниками и сделать квартирник, и на этом квартирнике снять видео процесса, выложить это в интернет, поставить правильные теги к своему городу, и вполне возможно, что о вас узнают, подтянутся другие художники, кто-то предложит помещение. Под лежачий камень вода не течет: пока мы ничего не делаем, кажется, что ничего не будет происходить. Это тоже к вопросу об ответственности.

Мы делали с друзьями выставку в Орле, просто собрались для своих и повезли туда какие-то работы. Это не сложно. Важно с этим событием просто выйти в интернет-пространство вашего города, пригласить друзей, начать делать.

Иначе получается, что все регионы будут ждать и ждать, когда Москва решит за них, что делать. Я, конечно, утрирую, но как человек полжизни проживший в маленьком городе, я это прекрасно понимаю, и, тем не менее, думаю, что все в наших руках. Если мы хотим, чтобы у нас было классное сообщество, то мы у себя внутри это сообщество организуем, хотя бы для самих себя. Возможно, через какое-то время оно станет больше. Любая большая институция начинается с маленького междусобойчика.

Елена Рымшина
У меня есть небольшой комментарий. Приходилось с нуля, например, делать биеннале графики в Новосибирске, и это не самая маленькая институция. Биеннале поддержал местный музей и отдавал свои выставочные площади, и свои возможности по экспозициям, и свою монтажную бригаду. Но, уверяю вас, если это не принято местным сообществом и если это не инициатива местного сообщества, никакой московский десант ничему никогда не поможет.

Если вы не начнете самоорганизовываться, в маленьких городах ничего не начнет происходить. Мы привозили 14-17 выставок лучших московских, тогда в Москве было гораздо больше функционирующих галерей, и показывали это все в Новосибирске, и нас же еще спрашивали, причем спрашивали официальные телевизионные каналы впрямую на камеру, почему мы смеем тратить деньги налогоплательщиков, потому что мы тут, понимаете ли, абстрактное искусство показываем. На что мы отвечали, что ни один солдат-срочник, мать-одиночка и пенсионер не пострадали, потому что все это, весь наш приезд был оплачен самими галереями.

Но прекрасный пример — Пермь. Если местное сообщество отвергает то, что им туда привозят, ничего хорошего не произойдет. Если вы хотите, чтобы в ваших маленьких городах происходила какая-то жизнь, возникает вопрос к вам самим. Если вы захотите сами что-то сделать, вы сделаете. Если нет, никакие варяги ни в какую сторону повернуть ничего не смогут, это будет не тот поворот руля, которого бы вам хотелось.

Юлия Блюхер
Не стоит еще думать, что есть некие «вы» и некие «мы» или «они». На самом деле мы все в одной лодке. Если все время пытаться перевалить эту ответственность на кого-то другого, то никуда не сдвинешься. И второй момент: бывает, что в городе существует хоть какая-то движуха, и туда приглашают, говорят: пожалуйста, приезжай к нам с мастер-классом, потому что у нас ничего не происходит, но мы организовались сами и очень хотим его провести, готовы даже что-то заплатить. В таких случаях зачастую едешь, просто потому, что тебе интересно и важно такие инициативы поддерживать. Но приехать туда, где есть почва, гораздо проще и эффективнее, чем приехать вспахивать целину. Всем тем, кто хочет, чтобы у них что-нибудь происходило, необходимо самому начать пахать эту землю и звать других, кто поможет тебе разные семена в нее посадить.

Эльчин Али-заде
Я полностью поддерживаю Юлю в этом вопросе. Есть множество примеров, когда люди, не имеющие никакого опыта организации художественных мероприятий, организовывали какие-то мероприятия. У меня тоже не было никакого художественного опыта и у меня нет художественного образования. Собрать выставку — это не всегда то, что сопряжено с каким-то супер-сложными знаниями, которые можно получить только на искусствоведческом или кураторском факультете. В любом городе есть места, которым нужен контент. В первую очередь я говорю о не совсем больших местах: это могут быть дома культуры и выставочные залы, которые существуют у всяких заводов и предприятий. И в последнее время, как я заметил, представители этих пустующих зон, сами заинтересованы в новых инициативах, потому что правительство их просит немного джентрифицировать такие места и привлечь туда молодежь, или чтобы не пустовало помещение. В таких случаях они бывают совсем не против принять выставку и даже фестиваль. Есть много примеров инициативы на местах от людей, которые не были связаны с искусством никак: они просто хотели попробовать себя в этом, и у них получалось. Действительно, не стоит ждать от кого-то, найдите место, и, поверьте мне, мест, которым нужен контент, который вы хотите показать, более чем достаточно. Они в этом заинтересованы ничуть не меньше, чем вы, просто у них не всегда есть выход на вас.

Евгения Баринова
Я полностью согласна. Tолько хотела бы добавить, что причины этому могут быть в том, что как иллюстраторы мы зачастую просто не умеем этого делать, не умеем выходить из зоны Инстаграма к публикации и продвижению своих работ где-то еще, к общению с людьми и перебарыванию страха того, что ты идешь в какую-то организацию и разговариваешь, свои работы показываешь. Тогда как, например, студент с отделения fine art или любого курса современного искусства практикует это все время, он готов к тому, что ему придется ходить разговаривать, показывать свои работы, предлагать их галереям, искать себе куратора. Это такая база soft skills, которая у иллюстратора часто является очень слабой мышцей, она существует, но ее надо разработать.

Эльчин Али-заде
Если мышца коммуникации слаба и присутствует большой интровертский ступор, но при этом есть концепция и понимание, чего бы он хотел, то стоит поискать рядом человека, который может абсолютно не разбираться в искусстве, но который может открыть рот, пойти и продать это. А таких людей более, чем достаточно, людей, которые рады коммуницировать. Связка интроверт-экстраверт в данном случае хорошо работает. Интроверт может быть носителем концептуального знания или того, как это надо сделать, но он совсем не хочет общаться с людьми. А другому поговорить совершенно не сложно. Надо искать пару.

Юлия Блюхер
Мне кажется, надо искать компанию. Когда мы говорим о самоорганизациях, я прежде всего думаю о компании единомышленников. Морс, например, это прекрасный пример самоорганизации. Вкус Бумаги или Центр Красный, когда он существовал. Из истории это Бубновый Валет, Гончарова, авангардистские группировки. Люди объединяются по интересам и создают совместные проекты. Конечно, подготовить целую выставку в галерее одному человеку практически невозможно, даже если галерея маленькая. Просто повесить работы — это здорово, но на них придет 3 человека. У меня тоже когда-то была такая выставка, на нее пришла я и 5 моих друзей, это было классно, но это был мой первый опыт. С этого можно начать.

А если вы хотите галерею, то соберите какое-то количество единомышленников, придумайте тему, на которую вы будете рисовать картинки, спросите, какая тема актуальна, подумайте и потом предложите в галерею идею. Если они не согласятся... Что ж, есть еще некий возрастной или даже временной разлом. Он касается того момента, когда наше более старшее поколение не преодолело этот цифровой рубеж и новые способы общения, новую темпоральность, то есть скорость, которую привнесло это новое общение. Им просто тяжело в этом мире коммуницировать, поэтому закрытие в своих болотцах зачастую связано с тем, что в новом мире все слишком быстро, агрессивно и непонятно, куда идти. При этом если вы приходите к таким людям с какой- то идеей, в которую они могут встроиться, и они понимают, что вы оставили для них место, чтобы они могли туда встроиться, то мне кажется, что все получится.

А в остальном никто никому ничего не должен. Выживают в этой индустрии так же, как и во всей остальной жизни, сильнейшие, а сильнейшие в данном случае те, кто больше прилагает усилий, кто просто понимает, что им это нужно, и делают какие-то вещи не ради получения немедленной выгоды, а как раз ради того, чтобы получить моральное удовлетворение. Нет способа жить иначе.

Многие из нас делают эти вещи — художественные, околохудожественные, занимаются какой-то организацией, какой-то, казалось бы, не художественной работой, но вся она сводится к тому, чтобы создавать что-то новое. И это не всегда картинка, это скорее событие. Даже сегодня мы собрались — нас 6 спикеров и 122 зрителя — и это дает нам пространство для того, чтобы родились в этой дискуссии новые смыслы. Мы не родим их прямо сегодня, мы уйдем, будем думать и через неделю вдруг каждый в своей работе сделает неожиданный поворот. И этот поворот приведет в конечном итоге к какому-то изменению, поэтому любое действие, которое вы совершите, и мы вместе с вами, послужит каким-то изменениям.

Ксения Копалова
Спасибо, Юля, и спасибо всем участникам дискуссии и нашим слушателям. В заключение хочется добавить, что всякий раз, когда мы говорим о том, что можно было бы сделать, находясь в маленьком городе, далеко от Москвы, важно учитывать, что всё, что мы скажем, будет сказано с позиции человека, который находится в Москве и работает в Москве. Поэтому было бы важно слышать другие мнения — отчасти поэтому Слон в боа и существует. Если бы вам хотелось рассказать, как устроена сцена у вас, то, пожалуйста, свяжитесь с нами. Это было бы очень интересно.