Расскажите, пожалуйста, поподробнее про грант на издание книги Жозе Жорже Летриа и Андре Летриа. Как случилось издание этой работы на русском?

Еще до основания МИЛИ мы вместе побывали в Лиссабоне, где каждый день обходили по несколько книжных, просто чтобы посмотреть и полистать книги, стоящие у них на полках. Оказалось, в Португалии невероятно развиты книжная иллюстрация и дизайн, и это стало для нас какой-то отправной точкой — вау, так можно, а почему в России не так? Поэтому когда мы выбирали книжки для перевода, конечно, мы подумали про португальскую литературу и связались с местными издательствами, которые и подсказали нам, что существует грант DGLAB, действующий в том числе и на иллюстрированные книги и комиксы. Андре и Жорже Летриа — это такие классики португальской иллюстрированной литературы, у них много известных книг, которые выигрывали на разных ярмарках, и свое издательство Pato Logico. Нам больше всего нравятся две их книги, «Если бы я был книгой» и «Война», но мы как издательство пока совсем малыши, и нам страшновато браться за сложные темы, потому что один нераспроданный тираж — это для нас очень существенная потеря и замедление в росте. Поэтому для начала мы решили перевести «Если бы я был книгой», договорились с издательством, отправили заявку на грант, нам очень быстро ее одобрили и в конце года компенсировали сумму, которую мы потратили на авторские права. Печать была за наш счет, но от общей суммы производства иллюстрированной книжки авторские права — это примерно треть суммы, так что грант нам сильно помог.

Сложно ли договариваться с зарубежными правообладателями? Чем процесс издания зарубежного автора отличается от работы на внутреннем рынке?

Очень зависит от правообладателя. Если это маленькое издательство, то все легко — они быстро отвечают на письма, и с ними практически сразу можно заключить контракт. Если это большая корпорация, то они могут не отвечать годами, у нас, например, есть мечта перевести книжку «Hundred: What You Learn in a Lifetime», но права на нее принадлежат огромной компании Penguin Books, и они уже полтора года не отвечают нам на письма. С внутренними авторами мы только начинаем работать, пока у нас были книги Маши и авторские зины, которые мы делали некоммерческим «самиздатом» с начинающими авторами и иллюстраторами. По ощущениям все должно работать примерно также как с зарубежными издательствами: вы договариваетесь с автором, так же, как и зарубежному издательству, платите аванс и через какое-то время печатаете саму книгу. В реальности на российском рынке все более гибко, например, мы договорились с авторкой нашей будущей книжки на более высокий роялти, но без аванса, потому что у нас очень ограниченный кэшфлоу. Еще одно важное отличие: с российскими авторами мы можем вместе создавать и придумывать книжку, а это для нас самое ценное и интересное.

Наверняка бывают популярные зарубежные книги, которые будут плохо продаваться на российском рынке. Например, часто такое говорят о книгах в жанре silent book. Может быть, есть еще какие-то области и примеры работ, которые заведомо будут «не пойдут» в России? Почему так?

Объективно на российском рынке лучше всего продается детский нонфикшн, виммельбухи и учебники. Все остальное продается хуже, и чем сложнее тема, тем больше вероятность, что ее будет тяжелее продать. Условно, книжку про семью зайчиков будет продать намного проще, чем книжку про войну или про телесность. Но это половина беды, аудиторию можно и нужно воспитывать, и это нас не пугает, а скорее даже радует, потому что мы видим, как хороших и красивых книжек с каждым годом появляется все больше — значит прогресс есть. Вторая половина проблемы это, конечно, РосПотреб, который какие-то темы может просто не пропустить. Например, у издательства Tate Publishing, у которого мы покупали права на «Музей меня», есть прекрасная книга «It isn't Rude to be Nude», она про то, что все человеческие тела вне зависимости от их цвета, размера, наличия или отсутствия каких-то органов и конечностей — нормальны. И она совсем детская, на возраст 3-5 лет. Мы бы очень хотели ее издать в России, но для этого нам придется либо замазать половину иллюстраций и часть текста, либо поставить на обложку крупным шрифтом 16+, и это, конечно, беда. Приходится придумывать способы, как говорить на такие темы не напрямую, что кажется глупым, потому что именно о них важно и детям и взрослым разговаривать вслух, называя вещи своими именами.

Помимо книг вы занимаетесь и зинами. Чем отличается ваша работа с ними от работы с книгами? Правильно ли я понимаю, что в случае зинов процесс проходит без официальных процедур вроде получения ISBN?

Да, это был наш экспериментальный проект, мы вместе с курсом прозы «Глагол» собрали 7 начинающих иллюстраторов и 7 авторов, которые писали рассказы про чувства и их на основе создавали зины. Так как это был некоммерческий проект, мы издали наборы зинов ограниченным тиражом в 100 штук, и продавали их как самиздат (не регистрировали ISBN, не согласовывали издание с Роспотребнадзором). Для нас в этом проекте было важно научиться работать с командой авторов и иллюстраторов и попробовать новый формат. И то и другое получилось классно, но научило нас двум вещам: (1) с группой из 14 человек мы ближайшие годы единовременно работать не будем, это оказалось тяжело физически и морально; (2) зины как формат мы тоже пока больше делать не будем, потому что из этого сложно сделать коммерческий проект, а нам очень хочется дорастить издательство до того уровня, когда у него будет стабильный оборот, и тогда можно будет спокойно заниматься экспериментами.

Эта часть работы с зинами для вас — скорее про выведение независимой печати в более «официальную» сферу, или, напротив — про выведение издательской деятельности из сферы «официального»?

Кажется, вся наша работа отчасти про изменение сферы «официального», мы стараемся экспериментировать с жанрами и форматами, чтобы уйти от уже существующих на книжном рынке. Зины были скорее одним из возможных инструментов, который мы попробовали, но в целом, мы стараемся придумывать и контентные, и форматные решения, которые бы развивали иллюстрированную литературу. Поэтому сейчас мы сделали «Прогулку» — полностью иллюстрированную книгу, ориентированную на взрослую аудиторию, похожую скорее на спектакль-вербатим, собранный из очень личных интервью. В общем, мы точно не стремимся сделать самиздат «официальным» или самим уйти в рынок подпольной печати, но нам нравится многое, что появляется в самиздате, и какие-то элементы, жанровые или форматные, мы приносим в традиционный книжный рынок.

Как формируется цена на книгу в «МИЛЕ»?

Очень просто, так как у нас нет штата, и мы работаем командой из двух соосновательниц, цена формируется из стоимости авторских прав, печати и логистики (грузоперевозки, аренда склада) плюс 30-40% к себестоимости, которые мы надеемся, станут нашим доходом, и мы сможем вложить его в следующие книги. Надо понимать, что ценообразование в магазинах устроено иначе, и, к сожалению, магазинные цены мы никак не контролируем — в России издательства отдают книги магазинам на реализацию по отпускной цене (для нас это как раз себестоимость +30-40%), а магазины могут добавлять наценку любого размера. Для сравнения: независимые книжные вроде «Фаланстера» поставят наценку 30-40%, «Подписные издания» в районе 80%, а крупные сети вроде «Читай-города» могут поднять цену на 160%, попросив издательство занизить для них отпускную цену, так как они возьмут на реализацию крупную поставку. В итоге у крупной сети будет цена чуть выше независимых книжных, зато на распродаже она может стать ниже, чем даже на сайте у издательства. Крупные книжные мы за такие манипуляции рынком не любим, поэтому наши книги продаются только в небольших книжных и в музеях.

Как, на ваш взгляд, меняется сейчас рынок книжной графики в России и сама книжная графика? Произошли ли, на ваш взгляд, за последние лет пять какие-то значимые изменения, и какие изменения хотелось бы видеть в дальнейшем?

Мы сами появились на книжном рынке (и соответственно, стали пристально следить за ним) менее двух лет назад, поэтому не уверены, насколько наш ответ объективен. Но по нашим ощущениям, у издательств стало появляться гораздо больше собственных книжек, созданных вместе с российскими авторами и иллюстраторами, тогда как раньше было засилье переводных. И клевых книжек — с современной версткой и своим узнаваемым стилем иллюстрирования, способных конкурировать на мировом рынке книжной графики. Как будто пришло понимание, что иллюстрированная книга необязательно должна быть большого формата на мелованной бумаге с рисованными смешными шрифтами и небольшим количеством страниц, а вообще-то может быть с современной версткой, любого объема и размера, из самых разных материалов и НА ЛЮБЫЕ ТЕМЫ.

Хочется видеть книги, которые говорят о важном и неожиданным языком, как литературным, так и визуальным. Хочется больше открытий и экспериментов! Хочется, чтобы в книгах были одинаковы ценны как ее содержание, так и визуальная составляющая на всех этапах (сами иллюстрации, дизайн-макет, качество материалов и печати).

Предположим, иллюстратор присылает вам предложение об издании книги со сторибордом и примерами законченных разворотов. На что вы будете обращать внимание, принимая решение о сотрудничестве?

На задумку, концепцию, проявленность ее в макете, качество самих иллюстраций. Во многом, это, конечно, субъективная выборка, мы решаем, какая тема откликается и кажется нам важной, чтобы сделать о ней целый проект — то есть содержание самой истории играет важную роль.

Нам интересно создавать проекты в тесной связке текста и визуальной составляющей, чтобы они друг друга дополняли, и в этом бы рождался новый смысл. Чтобы форма и содержание реагировали друг на друга.

Помимо стилистики мы оцениваем технические навыки иллюстратора, проявленные в заявке, его опыт работы с печатными изданиями — есть ли у него общее понимание, как устроена книга, способен ли он подготовить иллюстрации в нужном качестве и формате самостоятельно.

Расскажите немного о планах — какими книгами и зинами порадуете в обозримом будущем?

Мы сейчас делаем книгу с Таней Селиверстовой, иллюстраторкой одного из наших зинов. Таня делала желтый зин про любопытство, у нее получалось невероятно быстро находить образы к тексту и создавать не только сами иллюстрации, но и визуальную концепцию всей истории. Мы поняли, что нам очень нравится вместе работать и хочется сделать какой-нибудь крупный проект. У Тани на тот момент уже была задумка и черновая раскадровка книжки от лица ее дочери — о том, как однажды ей пришлось испытать очень сильную физическую боль и страх. По ходу истории мы узнаем, что боль бывает очень разной, учимся ее переживать, принимать, жить с ней и понимать, что наши страхи часто преувеличены. Это очень красивая книга о принятии себя, ценности дружбы и любви.