ОБРАЗОВАНИЕ
Аня Рослякова: жизнь до
и после «курса Меламеда»
и после «курса Меламеда»
Подробный рассказ об опыте курса ДПО Иллюстрация
в Британской Высшей Школе Дизайна
в Британской Высшей Школе Дизайна
Автор иллюстраций и текста: Аня Рослякова, если не указано иначе.
Аня Рослякова — иллюстратор, автор телеграм-блога «Иллюстрация и рефлексия», выпускница ДПО курса Иллюстрация в Британской Высшей Школе Дизайна. Аня рассказала нам о своём опыте обучения и о том, как он поменял её жизнь и профессиональный путь.
С одной стороны, это личный субъективный рассказ о том, как я стала иллюстратором. С другой — это подробный рассказ о том, как устроен курс. Этот текст будет полезен, тем, кто хочет учиться на курсе; тем, кто хочет учиться у Меламеда, но не может себе этого позволить по разным причинам (опишу в конце некоторые лайфхаки, как всё-таки можно прикоснуться к его уникальной системе обучения, не попадая на курс). Этот материал также может стать поддержку тем, кто недавно закончил первый год обучения и пытается отдохнуть перед вторым: Аня на своём опыте испытала все те же страхи и сомнения.
Что со мной происходило 29 лет до курса.
Свободно я рисовала только в раннем детстве, но этих работ не сохранилось совсем, и вам придётся поверить мне на слово. В художку же меня отправили, когда я уже была довольно деревянной, но аккуратнее всех в классе штриховала предметы по форме. Потом случился Обнинский политехникум, где официально нас учили графическому дизайну, а по сути — живописи и рисунку «по Строгановской системе».
Свободно я рисовала только в раннем детстве, но этих работ не сохранилось совсем, и вам придётся поверить мне на слово. В художку же меня отправили, когда я уже была довольно деревянной, но аккуратнее всех в классе штриховала предметы по форме. Потом случился Обнинский политехникум, где официально нас учили графическому дизайну, а по сути — живописи и рисунку «по Строгановской системе».
В институт (Обнинский Университет атомной энергетики, как ни странно, на графдизайн) я пришла с этим же, продолжила рисовать с натуры и достигла неплохих результатов, но с композицией после третьего курса у меня был провал. Мои одногруппники к концу института уже вовсю рисовали "из головы" сюжетные композиции с людьми, а я после третьего курса сбежала работать в Москву и перевелась в другой вуз на вечернее, ну и с композицией там не задалось. Да и вообще учебы у меня там толком не было, но я не жалею — я в то время училась графдизайну непосредственно на работе (иногда там и ночуя), в модной маленькой студии в самом центре Москвы, верстала малоформатный журнал о вечеринках и туда же делала первые свои иллюстрации. Тогда главным моим вдохновением был сайт студии Лебедева, ничего круче я и представить не могла, потому что ничего другого и не знала.
Иллюстрации в карманный журнал Gettime
2009-й занёс меня преподавать в один московский колледж, где я поняла, что никакой я не дизайнер, и мне надо обязательно рисовать, потому что это — дело моей жизни. Но как это сделать своей профессией, как стабильно на этом зарабатывать — я не представляла совершенно, поэтому после нескольких лет преподавания вернулась в графический дизайн.
При этом постепенно пополнялась моя база «референсов и кумиров»: я узнала про существование сайтов www.booooooom.com и kak.ru (хотя про журнал знала задолго до этого) и следила там за разделами «иллюстрация» (в том числе у «Как» был большой материал про очередной выпуск иллюстраторов с дневного курса Британки, который был мной прочитан раз десять); я находила прекрасных художников на tumblr и даже во "Вконтакте" — до сих пор любимый мной Olaf Hajek нашёлся в крутом украинском сообществе в вк; невероятный Raymond Lemstra мне попался чуть ли не на lookatme.
При этом постепенно пополнялась моя база «референсов и кумиров»: я узнала про существование сайтов www.booooooom.com и kak.ru (хотя про журнал знала задолго до этого) и следила там за разделами «иллюстрация» (в том числе у «Как» был большой материал про очередной выпуск иллюстраторов с дневного курса Британки, который был мной прочитан раз десять); я находила прекрасных художников на tumblr и даже во "Вконтакте" — до сих пор любимый мной Olaf Hajek нашёлся в крутом украинском сообществе в вк; невероятный Raymond Lemstra мне попался чуть ли не на lookatme.
 |  |  |  |
Авторы иллюстраций слева направо: Raymond Lemstra (вырос с тех пор просто до небес), Gabriela Baruh, Michael Sowa, Olaf Hajek
В общем, количество качественных картинок вокруг меня росло в геометрической прогрессии, и, конечно, я пыталась делать не хуже,
но «почему-то» не получалось. Зато везде, где я работала дизайнером, я говорила, что я могу и иллюстрацию, и мне её доверяли: всё равно коллеги-дизайнеры этого или не умели, или не хотели делать.
Поступление в Британку
В начале лета 2013 я почти случайно попала на 5-дневные наброски к Меламеду и узнала на них больше, чем за несколько лет до этого, обучаясь стихийно и самостоятельно: я узнала про то, что можно через позу или расположение черт лица сделать персонажа более открытым, или милым, или агрессивным; узнала, как можно управлять вниманием зрителя, как можно одной картинкой рассказать фразу или историю, как мы вообще воспринимаем изображение. Узнала много новых для себя художников — записывала всё в тетрадочку, а дома гуглила.
Там же я услышала, что, пока мы рисуем с Меламедом, его студенты доделывают дипломы и, конечно, в начале июля пришла на них смотреть. И не поверила своим глазам — так это было круто. В тот год защищались, например, Катя Рондель (с прекрасным дипломом по Эдварду Лиру и Влада Мяконькина (арт-директор издательства «Самокат» сейчас), да и все дипломы, даже те немногие, что были «похуже» сделаны, были очень разными, смелыми, современными, на какие-то неожиданные свежие темы. Я поняла, что мне нужно не просто смотреть классные картинки, а поучиться
с такими крутыми художниками бок о бок в этой атмосфере свободы и смелости.
Очень понравилось, как Меламед вёл защиту: даже тех, кто что-то не успел доделать, скорее защищал, если и критиковал — то очень мягко; переживал за тех, у кого отличные дипломы, но не очень хорошо с ораторским искусством. Я поняла, что мне нужен такой наставник: живой, человечный и неравнодушный. В общем, утром на защиту я шла скорее как зритель (но папочку с работами прихватила на всякий случай), а уходила с неё с твёрдым желанием поступать на курс.
Я заполнила на сайте анкету (из интересных пунктов были такие: «кто за вас будет платить» и «ваше предыдущее образование»; если вы вундеркинд, вас и после школы возьмут, но я таких прецедентов не помню) и меня записали в июльские собеседования. Попасть в первую серию собеседований — это хорошо: если вас, например, не взяли в июле, потому что вы что-то немного недотянули, вы можете записаться на августовские или сентябрьские собеседования (учеба начинается с октября) и принести «работу над ошибками». И если будут места, вас возьмут. Кого-то берут сразу на собеседовании, но если вам говорят «ждите письма с ответом» — это ещё не отказ.
На собеседование я принесла всё, что смогла: гипсовые головы формата А2, портреты натурщиков в полный рост темперой (к счастью, первых и вторых хотя бы не очень много), все иллюстрации, которые я делала по работе, и всё, что я рисовала для себя. Не делайте так, как я! Я тогда не знала, что у Меламеда есть блог, где он в том числе объясняет, как должно выглядеть портфолио.
Думаю, Витя меня взял уж точно не за мои работы и академическую базу, а за то, что я честно призналась, что я знать не знаю, что с этой базой делать, и ничем из того, что принесла, заниматься не хочу. Но я точно знала, что мне эта учёба нужна больше всех (и видимо уверенно это транслировала): мне нужно было попасть в современную графику, я со стороны туда сама ни за что бы не впрыгнула. А ещё я хорошо знала, что умею анализировать и учиться.
Через два-три дня мне пришло письмо о том, что меня взяли на курс.
но «почему-то» не получалось. Зато везде, где я работала дизайнером, я говорила, что я могу и иллюстрацию, и мне её доверяли: всё равно коллеги-дизайнеры этого или не умели, или не хотели делать.
Поступление в Британку
В начале лета 2013 я почти случайно попала на 5-дневные наброски к Меламеду и узнала на них больше, чем за несколько лет до этого, обучаясь стихийно и самостоятельно: я узнала про то, что можно через позу или расположение черт лица сделать персонажа более открытым, или милым, или агрессивным; узнала, как можно управлять вниманием зрителя, как можно одной картинкой рассказать фразу или историю, как мы вообще воспринимаем изображение. Узнала много новых для себя художников — записывала всё в тетрадочку, а дома гуглила.
Там же я услышала, что, пока мы рисуем с Меламедом, его студенты доделывают дипломы и, конечно, в начале июля пришла на них смотреть. И не поверила своим глазам — так это было круто. В тот год защищались, например, Катя Рондель (с прекрасным дипломом по Эдварду Лиру и Влада Мяконькина (арт-директор издательства «Самокат» сейчас), да и все дипломы, даже те немногие, что были «похуже» сделаны, были очень разными, смелыми, современными, на какие-то неожиданные свежие темы. Я поняла, что мне нужно не просто смотреть классные картинки, а поучиться
с такими крутыми художниками бок о бок в этой атмосфере свободы и смелости.
Очень понравилось, как Меламед вёл защиту: даже тех, кто что-то не успел доделать, скорее защищал, если и критиковал — то очень мягко; переживал за тех, у кого отличные дипломы, но не очень хорошо с ораторским искусством. Я поняла, что мне нужен такой наставник: живой, человечный и неравнодушный. В общем, утром на защиту я шла скорее как зритель (но папочку с работами прихватила на всякий случай), а уходила с неё с твёрдым желанием поступать на курс.
Я заполнила на сайте анкету (из интересных пунктов были такие: «кто за вас будет платить» и «ваше предыдущее образование»; если вы вундеркинд, вас и после школы возьмут, но я таких прецедентов не помню) и меня записали в июльские собеседования. Попасть в первую серию собеседований — это хорошо: если вас, например, не взяли в июле, потому что вы что-то немного недотянули, вы можете записаться на августовские или сентябрьские собеседования (учеба начинается с октября) и принести «работу над ошибками». И если будут места, вас возьмут. Кого-то берут сразу на собеседовании, но если вам говорят «ждите письма с ответом» — это ещё не отказ.
На собеседование я принесла всё, что смогла: гипсовые головы формата А2, портреты натурщиков в полный рост темперой (к счастью, первых и вторых хотя бы не очень много), все иллюстрации, которые я делала по работе, и всё, что я рисовала для себя. Не делайте так, как я! Я тогда не знала, что у Меламеда есть блог, где он в том числе объясняет, как должно выглядеть портфолио.
Думаю, Витя меня взял уж точно не за мои работы и академическую базу, а за то, что я честно призналась, что я знать не знаю, что с этой базой делать, и ничем из того, что принесла, заниматься не хочу. Но я точно знала, что мне эта учёба нужна больше всех (и видимо уверенно это транслировала): мне нужно было попасть в современную графику, я со стороны туда сама ни за что бы не впрыгнула. А ещё я хорошо знала, что умею анализировать и учиться.
Через два-три дня мне пришло письмо о том, что меня взяли на курс.
Первый год обучения. Тяжёлый
В общем, тебя учат плавать, выкидывая из лодки посреди реки.
Это сейчас я понимаю, как много мне дала Британка, каким кладом для меня была эта учеба, как сильно изменила и мой подход к рабочему процессу, и взгляд на графику вообще.
И, хотя я не сомневалась ни секунды в том, что я пришла по адресу, первое время учиться было очень сложно.
Для начала: учёба на курсе начинается со скульптур в несколько метров — для оформления интерьера детской части фестиваля Non-fiction. То есть ты только пришёл учиться, и учиться рисовать, по большей части, тихонько сидя в углу, а тебя бросают на:
Не знаю, что Витей было задумано, а что получилось само собой.
Но когда мы всё доделали, привезли на Газели в ЦДХ почти в ночи, починили отвалившееся после переезда и утром смонтировали всё на месте, вдруг выяснилось, что мы все перезнакомились и подружились, даже самые отъявленные интроверты. К тому же пришлось признать, что мы можем сделать всё, что угодно, и дальше уже ничего не страшно. А главное, что иллюстрация может быть и такой — здоровенной объёмной штуковиной, подвешенной к потолку.
После нон-фикшна с одной стороны стало полегче — казалось бы, вот теперь сиди в своём углу и рисуй, это уже что-то знакомое. Но я вообще не понимала, что от нас хотят, слом рисовальных стереотипов шёл с треском и скрежетом. Оказалось, что одногруппники, которые нигде не учились, могут решить задачу быстрее меня; пока я стараюсь сделать «красиво и правильно», все уже придумали интереснее и бодрее.
Сейчас я понимаю, что прекрасная преподавательница и художница Аня Журко имела в виду, когда комментировала мои первые потуги на курсе. И что из деликатности она не могла сказать: «очень скучные у тебя однообразные по форме персонажи, сделай этого круглым, а у этого пусть большой квадрат торса становится на тонкие ножки, сделай разницу между ними, забудь пока про реализм, он тебе мешает», а говорила какие-то странные вещи вроде «следите за контрформой», которые ставили меня в тупик. Часто я боялась переспросить, потому что чувствовала, что сейчас расплачусь, и это будет очень глупо.
Я не понимала почти ничего, особенно не понимала, когда говорили,
«возьмите вот этот принцип и примените его в своём стиле». В каком своём стиле, я к вам потому и пришла, что у меня нет своего стиля! Ну и вообще у Вити иногда бывает такое: не объяснять что-то, что ему кажется очевидным; например, что такое рабочая тетрадь по проекту и как её вести. Я ещё за несколько лет до учёбы слышала про эти рабочие тетради, но думала, что туда можно вклеивать только референсы и анализировать их (и поэтому свои эскизы вклеивать туда вроде как нескромно), а оказалось, что там ведётся ВСЯ работа по проекту — эскизная, текстовая и т. д. И, кстати, когда я уже была на втором курсе, кое-кто из первокурсников просил показать, как вести тетрадь — выходит, не одна я была такой непонятливой. Иногда Витя что-то много раз рассказывает на интенсивах и потом ему кажется, что он повторяется на занятии, но не все же приходят с интенсивов. В итоге часть информации на тебя обрушивается как нечто само собой разумеющееся, а ты первое время не знаешь, где у неё начало и почему так. Есть ещё один аспект, который раздражает первокурсников: ты приходишь учиться к Меламеду, а Меламеда первое время мало. На самом деле это нормально и правильно: Витя делегирует то, что можно делегировать своей команде преподавателей-суперпрофессионалов, пока он разбирает летние открытия и провалы (а летнее задание очень важное, это качественный скачок) со второкурсниками. Но первокурсники этого не понимают, остальных преподавателей ещё не знают и всегда ревнуют ко второму курсу. Ну и всё первое время у меня было ощущение, что нас очень много и внимания на всех просто не хватит (на самом деле, во-первых, хватает, во-вторых, группа всегда постепенно уменьшается).
К тому же я из тех, кому сложно работать в большой шумной аудитории и быстро; мне надо получить задание и пойти подумать, порисовать не стесняясь сначала какие-то каляки, которые никто не увидит, записать все идеи, повыбирать из них. Пособирать референсов (например, если я рисую стройку, то должна посмотреть, как устроены разные подъёмные краны, даже если потом я их буду очень упрощённо рисовать). А тут надо было много рисовать прямо в аудитории и за три часа, я ничего не успевала и мне абсолютно не нравилось то, что я делаю. Кто-то успевал «домашки» делать прямо во время занятий, а я всё долго переделывала дома. В общем, я была в отчаянии, но в какой-то момент решила, что будь что будет, это всё непонятно, но дико интересно, и пока меня не выгонят за полный провал, сама я не уйду.
Почему интересно? Ну какая-то информация до меня всё-таки доходила и я понимала, что это ровно то новое, за чем я и пришла. А вот чего я не ожидала, так это того, что огромная часть учёбы — это учёба у одногруппников. Людей на курс берут очень разных: и по возрасту, и по жизненному и рисовальному опыту, у некоторых вообще первое образование какое-нибудь техническое
(а это круто, потому что много нового рождается на стыке дисциплин) или литературное (и это тоже класс, потому что работа с текстом — важное для художника умение). Совсем отвязные и смелые перемешиваются с тихими отличниками, и все друг у друга учатся. Но главное — на курс берут людей, склонных мыслить нешаблонно. И в конце каждого занятия ты видишь 20-30 самых разных решений одной задачи — вот от этого у меня захватывало дух просто каждый раз, всё время обучения.
И, хотя я не сомневалась ни секунды в том, что я пришла по адресу, первое время учиться было очень сложно.
Для начала: учёба на курсе начинается со скульптур в несколько метров — для оформления интерьера детской части фестиваля Non-fiction. То есть ты только пришёл учиться, и учиться рисовать, по большей части, тихонько сидя в углу, а тебя бросают на:
- какую-то здоровенную штуку в материале, и ты абсолютно не знаешь, как её делать. В твоих телефонных номерах появляются сварщики, ты узнаёшь, что такое переходная втулка, скупаешь, например, гипсовые бинты во всех аптеках района, со строительного рынка несешь пять килограммов черной проволоки 4 мм и двадцать бумажных скотчей, по пути заходя в рыболовный магазин за леской и пытаясь объяснить, насколько крупную рыбу ты будешь ловить (то есть скульптуру к потолку подвешивать);
- реальный проект, который увидят зрители, с реальным дедлайном — и не таким уж далёким;
- работу в группе с 3 другими людьми, с которыми ты не знаком, и с которыми у вас не совпадают рабочие графики (мне пришлось на финальную стадию брать отпуск на работе, и своё тридцатилетие я встретила дома одна, крутя из проволоки двухметровые оленьи рога).
Не знаю, что Витей было задумано, а что получилось само собой.
Но когда мы всё доделали, привезли на Газели в ЦДХ почти в ночи, починили отвалившееся после переезда и утром смонтировали всё на месте, вдруг выяснилось, что мы все перезнакомились и подружились, даже самые отъявленные интроверты. К тому же пришлось признать, что мы можем сделать всё, что угодно, и дальше уже ничего не страшно. А главное, что иллюстрация может быть и такой — здоровенной объёмной штуковиной, подвешенной к потолку.
После нон-фикшна с одной стороны стало полегче — казалось бы, вот теперь сиди в своём углу и рисуй, это уже что-то знакомое. Но я вообще не понимала, что от нас хотят, слом рисовальных стереотипов шёл с треском и скрежетом. Оказалось, что одногруппники, которые нигде не учились, могут решить задачу быстрее меня; пока я стараюсь сделать «красиво и правильно», все уже придумали интереснее и бодрее.
Сейчас я понимаю, что прекрасная преподавательница и художница Аня Журко имела в виду, когда комментировала мои первые потуги на курсе. И что из деликатности она не могла сказать: «очень скучные у тебя однообразные по форме персонажи, сделай этого круглым, а у этого пусть большой квадрат торса становится на тонкие ножки, сделай разницу между ними, забудь пока про реализм, он тебе мешает», а говорила какие-то странные вещи вроде «следите за контрформой», которые ставили меня в тупик. Часто я боялась переспросить, потому что чувствовала, что сейчас расплачусь, и это будет очень глупо.
Я не понимала почти ничего, особенно не понимала, когда говорили,
«возьмите вот этот принцип и примените его в своём стиле». В каком своём стиле, я к вам потому и пришла, что у меня нет своего стиля! Ну и вообще у Вити иногда бывает такое: не объяснять что-то, что ему кажется очевидным; например, что такое рабочая тетрадь по проекту и как её вести. Я ещё за несколько лет до учёбы слышала про эти рабочие тетради, но думала, что туда можно вклеивать только референсы и анализировать их (и поэтому свои эскизы вклеивать туда вроде как нескромно), а оказалось, что там ведётся ВСЯ работа по проекту — эскизная, текстовая и т. д. И, кстати, когда я уже была на втором курсе, кое-кто из первокурсников просил показать, как вести тетрадь — выходит, не одна я была такой непонятливой. Иногда Витя что-то много раз рассказывает на интенсивах и потом ему кажется, что он повторяется на занятии, но не все же приходят с интенсивов. В итоге часть информации на тебя обрушивается как нечто само собой разумеющееся, а ты первое время не знаешь, где у неё начало и почему так. Есть ещё один аспект, который раздражает первокурсников: ты приходишь учиться к Меламеду, а Меламеда первое время мало. На самом деле это нормально и правильно: Витя делегирует то, что можно делегировать своей команде преподавателей-суперпрофессионалов, пока он разбирает летние открытия и провалы (а летнее задание очень важное, это качественный скачок) со второкурсниками. Но первокурсники этого не понимают, остальных преподавателей ещё не знают и всегда ревнуют ко второму курсу. Ну и всё первое время у меня было ощущение, что нас очень много и внимания на всех просто не хватит (на самом деле, во-первых, хватает, во-вторых, группа всегда постепенно уменьшается).
К тому же я из тех, кому сложно работать в большой шумной аудитории и быстро; мне надо получить задание и пойти подумать, порисовать не стесняясь сначала какие-то каляки, которые никто не увидит, записать все идеи, повыбирать из них. Пособирать референсов (например, если я рисую стройку, то должна посмотреть, как устроены разные подъёмные краны, даже если потом я их буду очень упрощённо рисовать). А тут надо было много рисовать прямо в аудитории и за три часа, я ничего не успевала и мне абсолютно не нравилось то, что я делаю. Кто-то успевал «домашки» делать прямо во время занятий, а я всё долго переделывала дома. В общем, я была в отчаянии, но в какой-то момент решила, что будь что будет, это всё непонятно, но дико интересно, и пока меня не выгонят за полный провал, сама я не уйду.
Почему интересно? Ну какая-то информация до меня всё-таки доходила и я понимала, что это ровно то новое, за чем я и пришла. А вот чего я не ожидала, так это того, что огромная часть учёбы — это учёба у одногруппников. Людей на курс берут очень разных: и по возрасту, и по жизненному и рисовальному опыту, у некоторых вообще первое образование какое-нибудь техническое
(а это круто, потому что много нового рождается на стыке дисциплин) или литературное (и это тоже класс, потому что работа с текстом — важное для художника умение). Совсем отвязные и смелые перемешиваются с тихими отличниками, и все друг у друга учатся. Но главное — на курс берут людей, склонных мыслить нешаблонно. И в конце каждого занятия ты видишь 20-30 самых разных решений одной задачи — вот от этого у меня захватывало дух просто каждый раз, всё время обучения.
Необходимое отступление.
Как вообще ведётся учебный процесс
Как вообще ведётся учебный процесс
Для тех, кто учился в классическом художественном вузе, будет много непривычного. Предметов как таковых, кроме истории искусств первые полгода, вообще нет. Есть задание (бриф, проект) в котором есть сразу несколько задач, и, соответственно, несколько преподавателей. Объясню на примере проекта «Портрет»:
- Изучить, что такое вообще современный портрет, и какая бывает схожесть кроме (и лучше) фотографической. За эту задачу отвечает сам Витя Меламед, а он на этом собаку съел, то есть книгу написал.
- Поработать с объёмом: выяснить, как скульптурный портрет помогает, с одной стороны, понять форму, а с другой — как можно фото скульптуры использовать в иллюстрации. Эту часть ведёт современный скульптор Роман Сакин: говорит про мимику в объёме, вообще про форму и про переходы форм.
- Изучить, как портрет рисуют в более классическом подходе: полезно что-то знать про конструктивный рисунок, даже если ты не собираешься рисовать в традиционной и реалистичной манере. За этот пункт отвечает Дмитрий Горелышев, преподаватель Строгановки и Простой школы.
- Ознакомиться с антропологическим подходом к разнице лиц разных рас и подрас: это, соответственно, очень помогает в рисовании лиц героев разных народов. С двумя лекциями к нам приходила настоящая антрополог Наталья Гончарова.
- Другие задачи, такие как «изучить пластику героя так, чтобы можно было его похоже нарисовать со спины»; «поработать в нескольких техниках коллажа», «попробовать техники ручной печати», как всегда — композиционные задачи и тд. С этим работает и сам Витя, и постоянные преподаватели курса Лиза Ольшанская, Павел Гришин и Аня Журко (на разных проектах к нам кто только не приходил: комиксисты, киносценарист, промышленный дизайнер, шрифтовик, каллиграф, плакатист, детская писательница и многие другие)
Первый год, продолжение. Первое открытие
Во время одного из проектов, где-то в начале декабря, меня спас коллаж. Наверное, потому что я его до этого почти не делала и готовых решений для него у меня не было. А ещё потому, что он привносит много случайностей и не даёт сделать уж совсем аккуратно. Мы делали проект «Кино», где нужно было взять старый черно-белый фильм и перепридумать его визуально: утрировать характеры героев, например. У меня был фильм про байкеров, и вот я как-то сделала коллаж с байкером, а Аня Журко посмотрела и говорит: «Не надо делать глазки из колёсиков, а ножки из палочек, это слишком примитивный подход к коллажу, думайте пятнами. И помните о белом, белое — это драгоценность». И до меня наконец-то что-то дошло. То, что было в проекте рисованное, так со «скучной контрформой» и осталось, но вот коллажи показали мне нечто новое: я могу не быть «правильной», я могу не делать, как привыкла, и результат может быть интересным. И да, можно не заливать всё черным, даже если на картинке ночь.
Изображения слева направо: дурацкий первый коллаж с глазами-кружочками, хороший коллаж с силуэтами
Вообще весь первый год — это попытки попробовать как можно больше нового: в рисовальных техниках, в манерах, в подходах, в композиции и тд. Особенно полезно пробовать то, что не умеешь или то, что для тебя совсем несвойственно. Это даёт свои плоды, но это очень стрессовая ситуация, особенно на фоне переутомления. У меня не было возможности бросить работу, рабочий день не всегда заканчивался вовремя и моя загрузка иногда выглядела так: в пятницу с 11 до 24 отработать на «дневной» работе, до 5 утра лепить скульптурный портрет, а с 11 до 18 — субботняя учёба. Ну и вообще самостоятельной работы предполагается очень много, а у тебя свободного времени в неделю — 4 вечера и воскресенье: либо не успеваешь делать домашки и вылетаешь, либо не успеваешь отдыхать — со всеми вытекающими последствиями.
Разворот рабочей тетради: Daniel Egneus
в качестве референсов
и Женя Фёдоров в образе кота-сфинкса. Почему сверху написано «David Hughes, привет!» — не знаю, впрочем, они похожи немного.
в качестве референсов
и Женя Фёдоров в образе кота-сфинкса. Почему сверху написано «David Hughes, привет!» — не знаю, впрочем, они похожи немного.
Неудивительно, что ближе к весне со мной случился нервный срыв прямо на просмотре очередного проекта: Витя мне сказал, что я на нём «отдохнула». А я на нём чуть не убилась, потому что по заданию это была битва ста человечков. Работа и правда вышла при всех усилиях никакая, я это сама видела и спокойно бы отнеслась к критике самой работы. Но услышать «ты мало старалась» — это было выше моих сил. Надо сказать, на срыв Витя отреагировал очень круто: попросил меня остаться на разговор после просмотра и практически провёл психологическую сессию. Выслушал, в чем собственно была проблема, и рассказал много способов, как уйти от зажима (например, рисовать левой рукой, или очень толстой кистью, или любым незнакомым инструментом и, главное — разрешить себе ошибаться), и посоветовал что-то по тайм менеджементу, и вообще по-человечески меня поддержал. С этого момента я почувствовала себя на курсе почти как дома. Спасло и то, что некоторые задания удавались мне получше, чем «битва ста»: портреты и типографика мне и до курса были близки, а теперь я ещё и с новыми знаниями к ним подошла.
Как закончился год, я помню плохо, но помню, что после сдачи всех заданий я что-то обещала доделать и дорисовала это под утро, за 2 часа до выезда в аэропорт.
Как закончился год, я помню плохо, но помню, что после сдачи всех заданий я что-то обещала доделать и дорисовала это под утро, за 2 часа до выезда в аэропорт.
Лето и самое важное задание на курсе
На лето выдаётся большое и очень важное задание — сейчас это проект «Изм» . Когда я училась, оно называлось просто «Лето» и его концепция сложилась тогда ещё не полностью (Витя же постоянно улучшает курс, потому что сам всё время в поиске).
Если описать кратко, то у нас это было задание про «умное срисовывание» у любимых художников. Это и близко не про срисовывание «ног одного, головы другого», а про анализ, из чего любимые художники сделаны. Например, нужно было взять у одного художника цвет, у второго — технику, а пластику и композицию придумать свои. Или смешать пластику их обоих и нарисовать в своей технике, и так далее. Это, конечно, делается не для того, чтобы нахвататься готовых приёмов, а для того, чтобы сформулировать для себя, что определяет твоих кумиров как художников, и какой художник ты сам прямо сейчас, каким хотел бы быть, и чего пока не хватает. Быстро свой стиль сделать из стилей кумиров невозможно и незачем (будет подражание и плагиат), но вырастить себя из заданного ими импульса (в процессе пристального рассматривания, в том числе «руками», а не только глазами) — можно. Обязательно почитайте, как Витя формулирует этот бриф сейчас. Я никак не могла остановиться на двоих художниках, металась между Даниэлем Эгнеусом, Лоренцо Маттотти, Олимпией Заньоли и Хайнцем Эдельманом (Daniel Egneus, Lorenzo Mattotti, Olimpia Zagnoli и Heinz Edelmann) и мало чего толкового сделала, скатываясь в подражание то одному, то другому. Так что во второй год я вступила, явно упустив что-то важное (а потом внезапно это задание нагнала).
Если описать кратко, то у нас это было задание про «умное срисовывание» у любимых художников. Это и близко не про срисовывание «ног одного, головы другого», а про анализ, из чего любимые художники сделаны. Например, нужно было взять у одного художника цвет, у второго — технику, а пластику и композицию придумать свои. Или смешать пластику их обоих и нарисовать в своей технике, и так далее. Это, конечно, делается не для того, чтобы нахвататься готовых приёмов, а для того, чтобы сформулировать для себя, что определяет твоих кумиров как художников, и какой художник ты сам прямо сейчас, каким хотел бы быть, и чего пока не хватает. Быстро свой стиль сделать из стилей кумиров невозможно и незачем (будет подражание и плагиат), но вырастить себя из заданного ими импульса (в процессе пристального рассматривания, в том числе «руками», а не только глазами) — можно. Обязательно почитайте, как Витя формулирует этот бриф сейчас. Я никак не могла остановиться на двоих художниках, металась между Даниэлем Эгнеусом, Лоренцо Маттотти, Олимпией Заньоли и Хайнцем Эдельманом (Daniel Egneus, Lorenzo Mattotti, Olimpia Zagnoli и Heinz Edelmann) и мало чего толкового сделала, скатываясь в подражание то одному, то другому. Так что во второй год я вступила, явно упустив что-то важное (а потом внезапно это задание нагнала).
Попытка раскачать линию
до нервозности Эгнеуса
до нервозности Эгнеуса
Второй год
Если на первом курсе цель была — показать, что можно всё, дать нам попробовать кучу инструментов и подходов, то второй год — это скорее анализ, что конкретно тебе хочется делать и что стоит развивать; работа над тем, какой ты художник (хотя я поняла это сильно позже защиты диплома). А ещё второй год — это более длинные брифы, больше реальных проектов, меньше «ручной» работы в аудитории и больше обсуждений сделанного. Больше «концептуального» в аудитории и больше спокойной самостоятельной работы дома. И меньше студентов в группе.
Реальные проекты — это, например, плакаты для Центра им. Мейерхольда и плакаты для концерта-спектакля Олега Нестерова «Из жизни планет». Плакат, кстати, у нас вёл ещё один человек-энциклопедия, Иван Величко — со-основатель дизайн студии «Щука».
Мы делали инфографику для журнала «Кот Шредингера» вместе с молодыми учёными: они отвечали за наполнение материала, а мы за графическую часть. Рисовали огромный баннер по мотивам Достоевского во весь фасад Ленинской библиотеки (если присмотреться, то видно, что большие изображения складываются из маленьких сюжетных квадратиков). Работали в коллаборации со студентами курса fashion: рисовали паттерны для их коллекций одежды.
Реальные проекты — это, например, плакаты для Центра им. Мейерхольда и плакаты для концерта-спектакля Олега Нестерова «Из жизни планет». Плакат, кстати, у нас вёл ещё один человек-энциклопедия, Иван Величко — со-основатель дизайн студии «Щука».
Мы делали инфографику для журнала «Кот Шредингера» вместе с молодыми учёными: они отвечали за наполнение материала, а мы за графическую часть. Рисовали огромный баннер по мотивам Достоевского во весь фасад Ленинской библиотеки (если присмотреться, то видно, что большие изображения складываются из маленьких сюжетных квадратиков). Работали в коллаборации со студентами курса fashion: рисовали паттерны для их коллекций одежды.
Перерыв
Всё было настолько интересным, что я не успела отследить, когда моё привычное переутомление переросло во что-то совсем нездоровое. Где-то в марте, когда диплом был уже не за горами и оставалось «только» нарисовать книгу, я однажды вернулась с работы, села делать домашку и поняла, что я не могу поднять руку, а не то что придумать что-то толковое или нарисовать. Так продолжалось примерно неделю, а к тому же я ощущала физическую боль от всех звуков. Я решила, что схожу с ума и пошла к психотерапевту, который диагностировал мне депрессию и запретил переутомляться хотя бы несколько месяцев. Антидепрессанты и сон по 10 часов в сутки мягко говоря не очень сочетались с учебой, и я ушла в академ.
Ушла я, конечно, недалеко: какое-то время доделывала проекты для реальных заказчиков, чтобы никого не подводить. Естественно, я была на защите дипломов нашей группы и очень за всех болела (в 2015-м защищались Света Муллари, Нина Стадник, Аня Иваненко, Женя Полосина, Рита Черепанова и многие другие крутаны). Год в академе я собиралась потратить на те проекты, на которые меня не хватило — летний и книгу — но в итоге больше занималась линогравюрой, смотрела любимых художников и пыталась отдыхать, не уходя с основной работы. Но летнее задание всё-таки немного нагнала: призналась себе, что главный мой любимый художник — это Маттотти. Вот в ядовитой Царевне-лягушке сюжет мой, персонаж одет, как у него, и пластику я прямо маттоттиевскую пыталась сымитировать, хоть и безуспешно. А в Лабиринте я хотела его смешать с радостно-жестковатым Хеннингом Вагенбретом (Henning Wagenbreth), отсюда геометрия.
Ушла я, конечно, недалеко: какое-то время доделывала проекты для реальных заказчиков, чтобы никого не подводить. Естественно, я была на защите дипломов нашей группы и очень за всех болела (в 2015-м защищались Света Муллари, Нина Стадник, Аня Иваненко, Женя Полосина, Рита Черепанова и многие другие крутаны). Год в академе я собиралась потратить на те проекты, на которые меня не хватило — летний и книгу — но в итоге больше занималась линогравюрой, смотрела любимых художников и пыталась отдыхать, не уходя с основной работы. Но летнее задание всё-таки немного нагнала: призналась себе, что главный мой любимый художник — это Маттотти. Вот в ядовитой Царевне-лягушке сюжет мой, персонаж одет, как у него, и пластику я прямо маттоттиевскую пыталась сымитировать, хоть и безуспешно. А в Лабиринте я хотела его смешать с радостно-жестковатым Хеннингом Вагенбретом (Henning Wagenbreth), отсюда геометрия.
Второй второй год
Я пришла в новую группу за пару месяцев до диплома: нужно было придумать всё-таки книгу (на моё счастье, книгу мы сдавали концепцией — несколько разворотов и обложку, не целиком, потому что вдруг возник реальный проект для Арх-Москвы, и Витя очень хотел, чтобы мы успели нарисовать для него арт-объекты); поучаствовать ещё в несколько брифах и всё обязательно сдать перед защитой дипломов по специальному чек-листу с названиями проектов и количеством работ по каждому. Это — единственное время, которое на курсе похоже на настоящую сессию, и время тяжелое; хотелось уже поскорее всё сдать и выйти на диплом.
Все боятся диплома и совершенно зря! По меркам вуза на него даётся мало времени — 2 месяца, но если ты точно знаешь свою тему и можешь рассчитать, на что тебя хватит, то делать диплом относительно несложно. Мой совет всем студентам: начинайте думать про темы диплома как минимум летом. Возможно, за год всё десять раз поменяется, и тема придумается прямо перед дипломом, но по крайней мере, вы не ухватитесь за первую же попавшуюся идею. Я придумала тему ещё на первом курсе — записывала крутые фразы за преподавателями и хотела сделать из этого книгу, но мы воспользовались этой идеей и летом сделали книгу в подарок Вите, досыпав туда фраз, которые мои одногруппники тоже записывали в огромном количестве. В начале второго курса я была уверена, что я буду делать азбуку: я люблю типографику и хотела в этой книге смешать буквы, коллажи, линогравюру, сумасшедшие изображения животных, основанные на лубочной традиции и тд. Но где-то в академе я придумала, что это будет что-то про книгу Маркеса "Сто лет одиночества", причем не иллюстрация к книге, а станковая графика — мне легче сделать 5 больших работ, чем 30 маленьких и композицию книги.
Огромный плюс диплома — нет вероятности, что Витя зайдет в аудиторию и скажет: «Я принес вам реальный интересный проект, сдача через 2 недели!»
И не надо будет судорожно перекраивать своё расписание, которое и так со скрипом сошлось. Нет никаких параллельных диплому проектов — ты концентрируешься только на нём. Нет никаких «занятий» в самой школе: есть, конечно, консультации по диплому, а ещё есть встречи с героями индустрии — лекции с вопросами о том, как что работает. У нас в качестве гостей были театральная художница Галя Солодовникова, преподаватель, художник и философ Олег Пащенко, художник и бывший видеодизайнер Уно Моралез — рассказывали, как пришли в профессию и какое развитие может быть у иллюстратора кроме собственно книжной или журнальной иллюстрации.
Да, кто-то весь диплом страдает и даже меняет тему за месяц до защиты (очень опасный маневр, но иногда необходимый — привет Полине Калашниковой и чудо-книге про динозавров), но даже те, у кого всё с темой более-менее понятно, ведут поиски нужной графики, интонаций, материалов и тд. Часто крутое решение рождается коллективно с преподавателями. Я не могу сказать, что сама всё придумала: Витя рассказал мне, что любую симметрию человек воспринимает как лицо, если дорисовать глаза (это эволюционно важное умение: в природе симметрия — это или жертва, на которую охотишься ты, или хищник, который охотится на тебя), и я решила, что для магического Маркеса этот приём отлично подходит. А вот кто придумал, что можно взять для графики фото как основу — Лиза Ольшанская, которая вела у нас композицию, или живописец Паша Гришин — я уже не помню. В итоге коллективного мозгового штурма получилась какая-то новая техника.
Все боятся диплома и совершенно зря! По меркам вуза на него даётся мало времени — 2 месяца, но если ты точно знаешь свою тему и можешь рассчитать, на что тебя хватит, то делать диплом относительно несложно. Мой совет всем студентам: начинайте думать про темы диплома как минимум летом. Возможно, за год всё десять раз поменяется, и тема придумается прямо перед дипломом, но по крайней мере, вы не ухватитесь за первую же попавшуюся идею. Я придумала тему ещё на первом курсе — записывала крутые фразы за преподавателями и хотела сделать из этого книгу, но мы воспользовались этой идеей и летом сделали книгу в подарок Вите, досыпав туда фраз, которые мои одногруппники тоже записывали в огромном количестве. В начале второго курса я была уверена, что я буду делать азбуку: я люблю типографику и хотела в этой книге смешать буквы, коллажи, линогравюру, сумасшедшие изображения животных, основанные на лубочной традиции и тд. Но где-то в академе я придумала, что это будет что-то про книгу Маркеса "Сто лет одиночества", причем не иллюстрация к книге, а станковая графика — мне легче сделать 5 больших работ, чем 30 маленьких и композицию книги.
Огромный плюс диплома — нет вероятности, что Витя зайдет в аудиторию и скажет: «Я принес вам реальный интересный проект, сдача через 2 недели!»
И не надо будет судорожно перекраивать своё расписание, которое и так со скрипом сошлось. Нет никаких параллельных диплому проектов — ты концентрируешься только на нём. Нет никаких «занятий» в самой школе: есть, конечно, консультации по диплому, а ещё есть встречи с героями индустрии — лекции с вопросами о том, как что работает. У нас в качестве гостей были театральная художница Галя Солодовникова, преподаватель, художник и философ Олег Пащенко, художник и бывший видеодизайнер Уно Моралез — рассказывали, как пришли в профессию и какое развитие может быть у иллюстратора кроме собственно книжной или журнальной иллюстрации.
Да, кто-то весь диплом страдает и даже меняет тему за месяц до защиты (очень опасный маневр, но иногда необходимый — привет Полине Калашниковой и чудо-книге про динозавров), но даже те, у кого всё с темой более-менее понятно, ведут поиски нужной графики, интонаций, материалов и тд. Часто крутое решение рождается коллективно с преподавателями. Я не могу сказать, что сама всё придумала: Витя рассказал мне, что любую симметрию человек воспринимает как лицо, если дорисовать глаза (это эволюционно важное умение: в природе симметрия — это или жертва, на которую охотишься ты, или хищник, который охотится на тебя), и я решила, что для магического Маркеса этот приём отлично подходит. А вот кто придумал, что можно взять для графики фото как основу — Лиза Ольшанская, которая вела у нас композицию, или живописец Паша Гришин — я уже не помню. В итоге коллективного мозгового штурма получилась какая-то новая техника.
 |  |  |
Часть моего диплома «Сто лет одиночества»
Кто-то на дипломе сшивает 5 книг в последнюю ночь, у меня же была печать на фанере (поклон латиноамериканской традиции ретабло на дощечках) и запись в типографии на конкретное время за три дня до сдачи, так что я и защиту спокойно порепетировала на близких. Защищались мы в самой британке, ощущения были примерно как от рок-концерта, а сейчас защиты проходят на Винзаводе, и, наверное, защищаться теперь ещё драйвовее.
После учёбы
Когда ты выпускаешься, нет ощущения, что ты покидаешь курс, и на это есть много причин:
- У курса есть закрытая группа, в которой мы делимся заказами или задаём технические вопросы;
- Основным преподавателям можно написать и задать вопрос по каким-то своим проектам, я этим несколько раз пользовалась и получала очень крутую детальную критику;
- Британка формирует большое профессиональное сообщество, очень поддерживающее эмоционально, технически и юридически (кстати, вот юридических занятий, хотя бы пары — про договоры и разные виды лицензий, например — на самом курсе очень не хватает);
- Некоторые художники ещё во время учёбы объединяются в коллективы и после выпуска работают вместе: «Типацеха», «Кисеты», «Ущерб», «Акулка принт», «Батат арт», «Завтра нарисуем» и другие — делают вместе серии работ, выставки, зины, ведут совместные соцсети с графикой итд.
Из живописного кружка Паши Гришина выросло целое сообщество New Painting School;
- Иногда Витя предлагает проиллюстрировать книги или какие-то крупные заказы, а довольно продолжительное время выпускники разных лет рисовали большой проект «Козлопостеры» — плакаты для джаз-клуба Алексея Козлова, и рабочий процесс с арт-директором Меламедом вообще был мало отличим от учебного проекта с Меламедом-преподавателем.
Группа, с которой я выпускалась, объединилась в сообщество «Где мои вещи», правда, вместе мы сделали только одну выставку — «Санаторий», но бесценный опыт совместной организации творческого чего-нибудь получили.
Моё прочтение санатория
После диплома было полное ощущение, что ничего не закончилось, а вообще-то вот как раз тут и началось, потому что за дипломное время в голову пришло много новых вопросов к себе как художнику. И к тому, правильно ли ты ведёшь свою карьеру.
Ещё во время учебы я сменила работу благодаря британке. Проект «Леттеринг» частично вёл Андрей Логвин, запостил какую-то из моих работ в своей плакатной группе «Заязык», и так через фейсбук я виртуально познакомилась с Петром Банковым. А через год пришла работать к нему в Дизайн Депо, правда, дизайнером, но я весь дизайн всё равно строила на иллюстрации.
Так же — официально дизайнером, но и иллюстратором — я успела позже поработать в BBDO Branding, а в октябре 2018 года ушла в гейм-девелопмент уже как иллюстратор. Я пробовала частичную занятость (три дня в неделю) и фриланс, и поначалу мне это очень нравилось полустабильностью заработка и полусвободой графика. Но через полгода я поняла, что мне, чтобы постоянно получать столько денег, сколько нужно для жизни, приходится на фрилансе браться в основном за «коммерцию» (сделайте в стиле вот этого художника и прочая векторная графика), а это грустно; ничего совсем уж стыдного я не делала, но большую часть тех проектов я даже не хочу вставлять в портфолио.
Я начала больше рисовать для себя и меньше зарабатывать, что, конечно, не привело меня к спокойствию и удовлетворению. Ещё через полгода (осенью 19-го) я услышала от Вити, что «делить иллюстрацию на коммерческую и некоммерческую — плохая идея, которая ведёт к компромиссам в качестве работ» и что «рисовать то, что модно — путь в никуда, можно добиться какого-то успеха, только продвигая своё» и полностью пересмотрела свой подход к работе. К тому же осенью (через три года после выпуска) я наконец поняла, что же я за художник и что — моё.
Сейчас у меня такая стратегия: я устроилась также в геймдеве на постоянную работу в режиме 5/2, чтобы не зависеть от фриланса, отказалась от всех заказов, которые не подходят моим внутренним задачам, и берусь только за то, что действительно хочу рисовать. При этом потихоньку экспериментирую
с техникой и нарабатываю «своё» портфолио. Как только я стала выкладывать больше карандашной графики и писать, что я теперь работаю так — её у меня начали заказывать. Сейчас моя цель — сделать «своё» хорошо оплачиваемым, и таким образом перестать уже делить иллюстрацию на «коммерческую» и «некоммерческую». Постепенно наработать себе «вес» и уйти всё-таки через несколько лет на фриланс.
Ещё во время учебы я сменила работу благодаря британке. Проект «Леттеринг» частично вёл Андрей Логвин, запостил какую-то из моих работ в своей плакатной группе «Заязык», и так через фейсбук я виртуально познакомилась с Петром Банковым. А через год пришла работать к нему в Дизайн Депо, правда, дизайнером, но я весь дизайн всё равно строила на иллюстрации.
Так же — официально дизайнером, но и иллюстратором — я успела позже поработать в BBDO Branding, а в октябре 2018 года ушла в гейм-девелопмент уже как иллюстратор. Я пробовала частичную занятость (три дня в неделю) и фриланс, и поначалу мне это очень нравилось полустабильностью заработка и полусвободой графика. Но через полгода я поняла, что мне, чтобы постоянно получать столько денег, сколько нужно для жизни, приходится на фрилансе браться в основном за «коммерцию» (сделайте в стиле вот этого художника и прочая векторная графика), а это грустно; ничего совсем уж стыдного я не делала, но большую часть тех проектов я даже не хочу вставлять в портфолио.
Я начала больше рисовать для себя и меньше зарабатывать, что, конечно, не привело меня к спокойствию и удовлетворению. Ещё через полгода (осенью 19-го) я услышала от Вити, что «делить иллюстрацию на коммерческую и некоммерческую — плохая идея, которая ведёт к компромиссам в качестве работ» и что «рисовать то, что модно — путь в никуда, можно добиться какого-то успеха, только продвигая своё» и полностью пересмотрела свой подход к работе. К тому же осенью (через три года после выпуска) я наконец поняла, что же я за художник и что — моё.
Сейчас у меня такая стратегия: я устроилась также в геймдеве на постоянную работу в режиме 5/2, чтобы не зависеть от фриланса, отказалась от всех заказов, которые не подходят моим внутренним задачам, и берусь только за то, что действительно хочу рисовать. При этом потихоньку экспериментирую
с техникой и нарабатываю «своё» портфолио. Как только я стала выкладывать больше карандашной графики и писать, что я теперь работаю так — её у меня начали заказывать. Сейчас моя цель — сделать «своё» хорошо оплачиваемым, и таким образом перестать уже делить иллюстрацию на «коммерческую» и «некоммерческую». Постепенно наработать себе «вес» и уйти всё-таки через несколько лет на фриланс.
Что делать, если нет никакой возможности попасть на курс, а учиться хочется?
- Читайте блог Меламеда и его официальную страницу на фейсбуке.
В блоге выложены видеолекции на разные важные иллюстраторские темы и презентации к ним (с именами художников), а главное — описаны важные задания курса: Каракули, Генератор генераторов идей и Изм, обязательно обратите на них внимание. А на фейсбуке Витя выкладывает крутых художников и делится информацией о курсе. Я знаю, что Соня Коршенбойм (у которой не было возможности учиться на курсе, потому что она живёт в Израиле) взяла на вооружение Изм и вырастила с помощью него себя-нового-иллюстратора, замечательного. То есть с помощью открытой информации при определённом прилежании можно учиться у Меламеда на расстоянии.
- Если вы в Москве, приходите не только на защиту дипломов, но и на открытые просмотры курса, анонсы их Витя как раз у себя на фейсбуке всегда постит. Чем это полезно? Во-первых, вы тоже увидите, как некую задачу можно графически и идейно решить совсем по-разному. Во-вторых, послушаете, какие комментарии дают преподаватели, на что обращают внимание, что считают ценным.
В качестве финала
Я ничего не знала о свободном духе британки (духе скорее мастерских, чем школы), иначе постаралась бы попасть туда ещё раньше. Я шла конкретно к Виктору Меламеду, за которым как за художником долго наблюдала: первый раз я увидела в журнале Rolling Stone его битлов и очень удивилась, что так можно рисовать портреты — условно, практически лица-логотипы, а так похоже при этом и композиционно круто. И я счастлива, что Витя оказался не только отличным художником, но ещё и прекрасным преподавателем, настоящим наставником и старшим другом.
Мне курс дал очень много. У меня появилось много новых художников-кумиров, я заново открыла для себя много разных техник и материалов, начала совершенно по-другому работать, по-другому искать референсы, думать, начинать проекты, завершать проекты. Да даже относиться к рисованию по-другому: не только как к любимому делу, но и как к карьере. Курс, конечно, не успевает за два года сделать из тебя готового суперпрофессионала, но отлично успевает научить задавать себе правильные вопросы. И выработать привычку к постоянному самообразованию. А ещё курс формирует суперподдерживающее профессиональное сообщество и настраивает на то, что нужно быть открытым и делиться информацией, а конкуренция — это прекрасно.
Мне курс дал очень много. У меня появилось много новых художников-кумиров, я заново открыла для себя много разных техник и материалов, начала совершенно по-другому работать, по-другому искать референсы, думать, начинать проекты, завершать проекты. Да даже относиться к рисованию по-другому: не только как к любимому делу, но и как к карьере. Курс, конечно, не успевает за два года сделать из тебя готового суперпрофессионала, но отлично успевает научить задавать себе правильные вопросы. И выработать привычку к постоянному самообразованию. А ещё курс формирует суперподдерживающее профессиональное сообщество и настраивает на то, что нужно быть открытым и делиться информацией, а конкуренция — это прекрасно.
