"Хладнокровное убийство" Трумена Капоте Анна иллюстрирует пейзажной графикой, изображая дом Клаттеров: место преступления, вокруг которого построен роман. Непримечательный дом в небольшом городке Канзаса здесь превращается в тревожный символ надвигающейся беды: арочный проем проступает из черноты пастью, застывшей в гримасе ужаса. Сюжетно прямолинейное решение Анна значительно углубляет техникой исполнения: контрастный и рыхлый, уголь в этой работе даёт жутковатое зерно старой пленки, но одновременно и след индивидуального присутствия, что так важен для "новой журналистики", получившей развитие в 60-х и 70-х годах ХХ века. Интересен и фотографический эффект размытия, достигнутый при этом традиционными материалами: здание здесь проявляется в темноты дребезжащим привидением: совсем как в ранней викторианской фотографии, в которой авторы были увлечены двойной экспозицией и длинной выдержкой как способами фиксации жуткого и потустороннего. И если потустороннего в романе и нет, то жуткого – в достатке. Этот фокус на ощущении и атмосфере в работах Анны чувствуется независимо от того, какой медиум она выбирает.

Еще одна книжная работа Анны – иллюстрации к рассказу Булгакова "Вьюга". Здесь, опять-таки, жест и аффективные свойства материала оказываются важнее сюжетных ходов. Размашистые движения кисти треплют бумагу так же, как завывающий ветер треплет ветви деревьев, а нервная линия будто дребезжит в руках – то ли от холода, то ли от жути.

Примечательно в серии отсутствие интереса к портретному поиску и фактологии: с одной стороны, лица как будто тоже заметены метелью, а с другой – в этом сокрытии на передний план выходит ощущение и чувство: холодное и изломанное, беспросветное, сильное и отчаянное. Особенно элегантно в этом смысле решение с подтеками краски в профиле конторщика, чью невесту доктор поехал спасать посреди вьюги: растерзанное горем – и кистью, – лицо поглощает пространство листа, топит лист в мутной смеси слез и соплей, заполняя лист одичалым отчаяньем.

В работах Анны четко прослеживается интерес к материальному и телесному: например, скульптурная работа "Dream Fortress" использует найденные объекты, акрил и масло так, что дом здесь становится телом, вывернутым наизнанку. Внутреннее становится внешним: организм превращается в ландшафт, обнажая интимный мир и показывая его одновременно притягательным и отталкивающим. Вуайеристское удовольствие эта работа ставит в пару с отторжением, задавая вопрос о природе наблюдения за собственными и чужими чувствами.

Изображение тела в работах Анны часто становится почти абстрактным, как, например, в "The Ranger" и "Darker It Goes". Материальность, фактура, масса, пластичность с минимальным намеком на фигуративность обращают зрителя к собственному телесному опыту. Тело в работах Анны – живая, изменчивая, интимно знакомая и при этом парадоксально инородная, некомфортная сущность, наблюдение за которой становится активным исследованием уязвимости и присутствия.