Стиль и авторское право

Должен признать, деконструкция идеи стиля — непростая задача; чем больше я о нем говорю, тем больше наделяю это понятие какой-то спецификой, и тем более утверждаю его как нечто «реально существующее» само по себе. И это тоже часть природы стиля, онтологии стиля, то есть «представления в культуре и правовом поле о том, что такие вещи, как стили, существуют и обладают особыми свойствами» (Wilf, 2014). Уилф, антрополог, занимающийся вопросами творчества, пишет, что обратная сторона онтологии стиля — это авторское право. С 18 века мы начинаем встречать споры о том, следует ли считать авторское право фундаментальным правом создателя работы: «[...] защитники авторского права утверждали, что собственность, которую оно отстаивает, — не книга как физический объект, и не идеи, изложенные в ней, но что-то иное, сущность, сочетающая в себе стиль и чувство». (Rose, 1993: 109) Прежде чем подробно разобрать это утверждение, кратко определим понятие авторского права.

Сегодня мы склонны думать об авторском праве и интеллектуальной собственности как о том, что естественным образом принадлежит автору, но, как объясняет Марк Роуз (1993), «Авторское право, то есть практика закрепления за собой ликвидного права на текст (или на любое другое художественное произведение), который рассматривается как товар, является специфичным для Нового времени институцией. Оно — порождение печатного станка, процессов индивидуализации авторства в позднем Средневековье и раннем Ренессансе, а также развития рыночного общества в 17 и 18 веках».

Природа авторского права в первую очередь экономическая, и дебаты 18 века, которые я упомянул, в основном происходили в среде торговцев книгами, которым было что терять от новых ограничений и расширения прав авторов. Стиль стал доказательством авторства, и, соответственно, способом зарабатывать деньги на своих работах. Подобно двум сторонам одной и той же монеты, стиль и авторское право создают условия для существования друг друга. Авторское право предоставляет правовую базу, в рамках которой стиль оказывается способен создавать ценность (с помощью возможности подать в суд на плагиаторов, например), а идея стиля обеспечивает художника законным доказательством авторства («это моя работа, это мой стиль»).

Краткое резюме, дорогой читатель:

• Дискурсы стиля и авторского права возникают примерно в один и тот же период;
• Они строятся на идеях романтизма о творчестве с тем, чтобы предоставить экономические и юридические права авторам.

Поскольку авторское право и стиль так тесно связаны, имеет смысл говорить о стиле в экономических категориях, а не художественных. И сразу оговорюсь, что рассмотрение экономики стиля не означает сведения его к чисто экономической транзакции. Моя цель только в том, чтобы пролить свет на другую его сторону.

Другой аспект, связывающий стиль и экономику, является следствием того, что можно назвать процессом натурализации, то есть когда нечто начинает настолько часто ассоциироваться с чем-то еще, что мы начинаем верить, будто эти вещи всегда имели какую-то связь.

Лучший пример тут — недавний твит одного арт-директора, в котором она выражала недоумение в связи с тем, что ей постоянно шлют портфолио с этой «миленько-дружелюбной утопической эстетикой флэта» для их левого журнала [Имеется в виду твит редактора The Baffler Линси Бэллант — Прим. ред.]. В этом утверждении мы видим, как натурализация определенной эстетики ведет к её исключению из определенного политического дискурса. И такое происходит с нами, людьми, постоянно: мы знаем, что нет ничего особенно неолиберального в плоских формах и ярких цветах, равно как и нет ничего радикального или контркультурного в шероховатых линиях и темной палитре. Но тем не менее, мы почему-то ждем от определенной среды определенных иллюстраций. Но помимо самих ожиданий о том, как должен выглядеть тот или иной сектор рынка, в этих секторах — будь то панк-концерт или большая SMM-кампания — еще и очень разные бюджеты.

В этом смысле ваш стиль становится ключом, который открывает доступ к определенным нишам рынка, какие-то из которых более прибыльны, а какие-то — менее. И ваша работа может выглядеть как работы из определенной ниши, так же, как и эта ниша может выглядеть так, как будто иллюстрацией там занимался один и тот же человек.

Продажность / Стильность

Сейчас мне уже начинает казаться, будто я описываю худший кошмар художника: мир, лишенный творческой свободы, в котором творческие люди все сплошь — прагматичные маркетологи, до мелочей продумывающие все свои ходы в расчете на максимизацию прибыли. Я вовсе не об этом. Я только хочу предложить другой подход к разговору о стиле и включить в него эти экономические аспекты, поскольку для меня они — к сожалению, но и к счастью тоже — неотъемлемая часть того, что составляет «стиль». Что мне кажется опасным, так это идея, что мы, будучи коммерческими художниками, можем существовать в капиталистическом мире без понимания того, как эта экономическая модель влияет на нашу работу.

Давление требований, касающихся стиля, на молодых художников огромно; я живо помню дискуссии в художественных вузах о том, что кто-то из художников «продался», как будто деньги и искусство — это какие-то противоположности. Но эти романтические ожидания относительно творческой работы совершенно нереалистичны и могут даже стать вредными для иллюстраторов, которые пытаются найти свой путь в новых экономических реалиях, руководствуясь морально устаревшими идеями.

Размышление об экономике стиля, или о его распределенной природе, о чем я писал в своем предыдущем тексте, может помочь нам усилить свою агентность в качестве главных действующих фигур в нашей же профессиональной отрасли. Иллюстрация занимает одну из ведущих ролей в творческих индустриях, и создавать еще более сильные работы и уметь постоять за свои права мы сможем, только развивая свои навыки критического осмысления нашей практики и её истории. И я верю, что определение наших собственных инструментов, таких, как «стиль», в более комплексных, широких по охвату и здоровых категориях, может нам в этом помочь.